МЕНЮ
С 5 октября по 17 ноября проходит международный рынок телевизионного контента MIPCOM Online+, участие в котором принимает российский продюсер, инвестор и композитор Александр Шульгин. В интервью главному редактору портала ПрофиСинема Нине Ромодановской Александр Шульгин рассказал о новых технологиях, которые полностью изменят привычную нам среду, и цифровых двойниках, о мультивозможностях кинематографа будущего и многом другом.
Нина Ромодановская:
5 октября открывается рынок развлекательного контента MIPCOM, в котором вы часто принимали участие, на протяжении уже более чем тридцати лет. Можете, со своей стороны, оценить, насколько рынок поменялся за эти годы, особенно учитывая последние изменения – в этом году он, как и многие другие мероприятия, полностью мигрировал в онлайн – на платформу MIPCOM ONLINE+? Планируете ли подключиться к мероприятиям рынка в это раз?
Александр Шульгин:
Компания Reed MIDEM (французская компания, которая ежегодно организует международные отраслевые выставки, среди них крупнейший международный рынок телевизионного и цифрового контента MIPTV и один из крупнейших Международных рынков аудиовизуального контента MIPCOM – прим. ред.) стала пионером в цифровом направлении, которое она открыла в 2000 году, у истоков стоял Тед Баракос, в то время глава цифрового подразделения. Компания была вполне способна захватить цифровой рынок полностью, учитывая, что все крупные игроки вовлечены в процесс. Но дальше конференций и сессий деловых программ, которые затрагивали появляющиеся в интернете новые сервисы, дело не пошло. Сама компания не трансформировались, к сожалению. Но, насколько я понимаю, такой задачи и не стояло.
Девять лет назад Reed MIDEM стал владельцем крупнейшей французской конференции Le Web, специализирующейся на цифровой экономике, но союз не был успешен. А три года назад я предлагал руководству Reed MIDEM обратить внимание на компанию Branded, занимающуюся организацией крупного мероприятия All That Matters в Сингапуреи собирающейся уже в то время переходить в сектор виртуальных мероприятий. Это бы позволило Reed MIDEM, да и её материнской компании REED Exhibitions стать к 2020 лидером в секторе цифровых эвентов. Но они не заинтересовались этим предложением. Сейчас Branded во главе с Джаспером Доннетом - лидеры онлайн-эвентов.
Но все, что ни делается, к лучшему. И этот год привел компанию Reed MIDEM к полноценному онлайн-мероприятию - MIPCOM ONLINE+. И я очень рад, что организаторы предложили мне поучаствовать в очередной раз спикером на одной из важнейших сессий - Tech & Creativity, посвященной блокчейн-технологиям.
Нина Ромодановская:
Вы занимаетесь блокчейном уже довольно долго - с 2011 года инвестируете в инфраструктуру и компании в этом секторе. На какой стадии развития сейчас находится эта технология и каков ваш прогноз на будущее? И можете ли рассказать о таком понятии, как «интернет вещей», и его роли в генерации данных?
Александр Шульгин:
Я подробно расскажу на онлайн-сессии MIPCOM о том, как блокчейн тотально поменяет систему производства контента, как изменится его потребление и о многом другом. И обязательно эксклюзивно поделюсь с читателями портала ПрофиСинема. Доклад можно будет прочитать в среду 14 октября.
Нина Ромодановская:
Вы специализируетесь также на новой форме реальности, называемой mixed reality - слияние воедино реальной и виртуальной реальности, которая в свое время может стать обыденной формой нашей жизни. И это, если честно, напоминает мир будущего в одной из серий «Черного зеркала». Насколько mixed reality способна изменить медиаиндустрию, да и в целом привычный нам мир и человека в частности?
Александр Шульгин:
Сначала поясню, что такое mixed reality, потому что до сих пор многие о ней не знают. Существует несколько терминов, которые либо путают между собой, либо не до конца понимают.
Virtual reality (VR) – это запрограммированная реальность, полностью нарисованная. Она присутствует во многих мультимедиа и обьектах, где основное это компьютерная графика: в видеоиграх, в отдельных аниме – все правдоподобно, но вся реальность полностью отрисованная и запрограммированная.
Augmented reality (AR) – когда некий объект, к примеру, это может быть картина или прообраз живого человека, животного помещен в существующую реальность. То есть, когда «дополненные» запрограммированные элементы, используя специальные приборы, например, на телефоне, можно увидеть у себя дома, в офисе или на улице. Но эти элементы никак не взаимодействуют с человеком вне своих запрограммированных вводных.
Mixed reality (MR) – это смешанная реальность, когда естественная среда человека взаимодействует с ним интерактивно в реальном времени. Субъекты в этой реальности взаимодействуют между собой и с человеком в реальном времени, адаптируясь ежесекундно к новым вводным, новым изменениям вокруг, ориентируясь по ситуации и предугадывая события. Так возникает интерактивная среда – смешанная реальность, что и создаёт Новую Среду Обитания – то, где мы и будем жить и творить.
Immersive reality (IR) – это немножко более продвинутые смешанные реальности. Технологии погружения в адаптивную среду помогут не только взаимодействию с человеком, но и добавят с помощью HR (Human reality) такие человеческие ощущения как вкус, обоняние, тактильность, в общем будут понимать его настроение, а значит, и формировать настроение людей.
Меня часто спрашивают: «А как же реальная жизнь, если мы погрузимся в виртуальный мир?» Я всегда отвечаю, что мы уже живём в смешанной реальности. Люди, рожденные в эпоху электричества, думают, что мир был таким всегда. Но стоит электричество отключить, как все резко изменится. В нашей жизни уже присутствует один «добавленный слой», и мы в нем прекрасно адаптировались.
Любая технология всегда направлена на пользу людей. Но люди, порой, не сразу осознают это. Вот и адаптивная среда уже стоит на нашем пороге.
Нина Ромодановская:
То есть у нас у всех скоро появятся голографические двойники?
Александр Шульгин:
«Цифровые двойники». Уже сейчас в соцсетях мы делаем из наших фотографий «аватарки», а некоторые мессенджеры дают возможность даже сделать рисованный аватар, похожий на самого человека. Цифрового двойника можно изменять по желанию, как многие, например, правят фотографии в фотошопе.
Самая главная модная тенденция будущего – изменение себя, причем не хирургическими операциями, а цифровыми технологиями.
Мы живем в мире, где истинная личность складывается из трех составляющих — то, что ты о себе думаешь, что думают о тебе другие и что ты представляешь из себя на самом деле. Их уже и сейчас все сложнее и сложнее объединить в единое, соответственно, в дальнейшем истинная Личность будет все более и более в дефиците.
Нина Ромодановская:
После выступления на одном из медиасаммитов в Сингапуре вы отметили, что азиатские участники рынка довольно сильно отличаются от европейских - обращают больше внимания на инновации и не так консервативно настроены. Означает ли это, что они первыми будут использовать, например, технологию блокчейн в индустрии медиа и контента в будущем?
Александр Шульгин:
Что касается децентрализованных технологий, то мы сейчас находимся на той же стадии, что и интернет в 1993-94 годах. Электронное письмо тогда отправлялось две-три минуты, так как пропускная возможность канала была ограниченной.
В то время у меня был первый российский сайт в сфере музыкального контента и развлечений, и загрузка, например, трех мегабит информации занимала всю ночь. А о показе видео мы только мечтали.
И только позже, когда ширина канала стала позволять, появился Youtube и подобные сайты. В области блокчейна мы сейчас находимся именно там, где только-только начали отправляться электронные письма, а до видео ещё далеко.
На рынке разработки и тестирования идей, конечно, азиаты впереди всех. Первым заявил о цифровой валюте Китай. Он уже около года тестирует технологию, а в Европе только идут разговоры о запуске цифрового евро.
Нина Ромодановская:
Тогда уточните, чем цифровая валюта отличается от денег, которые мы сейчас, например, переводим, пользуясь онлайн-банком?
Александр Шульгин:
Все дело в понятии ценности. Любая валюта раньше так или иначе была привязана к золоту. В 1971 году Бреттон-Вудское соглашение окончательно изменило мировую экономику, доллар отвязался от золотого эквивалента, и золото потеряло изначальную значимость, началась долларизация глобальной экономики. Стала появляться масса деривативов и прочего банковско-финансового скама.
Главное отличие цифровой валюты - она лимитирована. Вот, скажем, биткоин невозможно сделать больше 21 миллиона монет - так устроена технология. А бумажных денег можно напечатать сколько угодно.
Для таких экономических анклавов, как Китай, важно задать свою ценность валюте, чтобы отвязаться от долларизации. Юань сейчас всё равно привязан к доллару, а цифровой - необязательно. Поэтому для них важно совершить этот переход. Главное, что технологии за этим поспевают. В мире все устроено гармонично.
Нина Ромодановская:
Давайте перейдем к музыке, которой вы посвятили всю свою жизнь. Нет сомнений, что в кино музыка воздействует на зрителя сильнее других выразительных средств, порой являясь полноправным персонажем фильма. Одной из ваших недавних работ стало написание музыки для российской драмы «Wine reflections» («В винном отражении»). Расскажите, пожалуйста, об этом опыте и о будущих проектах, связанных с кино.
Александр Шульгин:
Это отличный фильм, съемки которого проходили в нескольких странах — в Грузии, Франции, Италии, Англии. Актёры были из этих же стран, режиссер, продюсер — российский, композитор — сибирский. Это фестивальный фильм, который, я уверен, люди будут смотеть с удовольствием.
Картина состоит из четырех новелл — от драматической и трагической до комедийной и безбашенной. Все истории связаны с вином. Например, во французской новелле рассказывается, как к хозяину хорошего ресторана пришёл китаец, выбрал самую дорогую бутылку вина и сказал, что оно кислое. Француз вызвал полицию с призывом «Меня здесь убивают!», но не уточнил, что убивают морально. С момента приезда на место действия полиции начинается самое интересное – смешная и одновременно умная дуэль между главными героями.
В плане музыки я написал одну общую заглавную тему, которая в каждой новелле звучит по-своему — в грузинскую историю добавил народную песню, в итальянскую историю про монаха включил мотивы католической духовной музыки, в английскую — фокстрот начала века, во французскую — тоже местный марсельскийколорит.
В фильме очень много музыки, но не сразу можно понять, что все это одна тема - за национальными красками сложно сразу распознать. Для меня это оказалось непростой работой, я такого раньше не делал, да и вряд ли кто-то вообще делал подобное. Но всегда важно что-то предпринять впервые. Быть первопроходцем почетно, да это и всегда придает силы.
Сейчас создатели решают вопрос, где показать фильм – на онлайн-платформе или все-таки дождаться фестивалей.
Нина Ромодановская:
Для вас, как для зрителя, какое кино вызывает интерес, что вы смотрите? И как в целом оцениваете современное российское кино, может, сможете назвать картины, которые особенно запомнились?
Александр Шульгин:
Смотрю мало, потому что времени практически нет.
Во-первых, не могу пройти мимо фильмов, которые у всех на слуху. Но в основном смотрю их из-за музыки. Недавно ходил в кино на «Довод», потому как хотел оценить работу композитора Людвига Йоранссона. И был в совершенном шоке от прекрасного сочетания картинки, действия и музыки. К сожалению, я не знаю ни одного российского фильма, который мог бы посмотреть из-за музыки.
Во-вторых, могу стать зрителем определенного фильма, если только он снят кем-то из моих друзей. Мне важно, чем друзья занимаются, их работы я смотрю с удовольствием.
Так как я уже десяток лет член Телевизионной Академии и член премии EMMY и ежегодно участвую и в отборах и в церемониях награждения и в Лос-Анжелесе (PrimeTime Emmy Awards) и Нью-Йорке (Emmy International Awards), то просматриваю больше сериалов, нежели фильмов. Это просто кладезь хорошей музыки. Могу ответить так — «Игра престолов», «Мир Дикого Запада», «Вавилон-Берлин», «Табу», «Убивая Еву».
Нина Ромодановская:
Как окружающий нас мир, так и кинематограф очень сильно меняется, появляются новые форматы, технологии и т.д. Поэтому в последнем вопросе хотелось бы узнать у вас, каким вы видите кинематограф в будущем, как он будет развиваться на фоне научно-технического прогресса?
Александр Шульгин:
История показывает нам глобальные переходы: сначала был театр теней, потом движущиеся картинки, затем появляются братья Люмьер со своей работой, потом звуковое кино, цветное, цифровое… Всё это пока имеет плоскость. Так же, как наскальная живопись была плоская, потом византийская икона стала двухмерной. Голландцы, изобретя масляные краски, открыли миру возможность нарисовать тени, полутени, и таким образом создать трехмерное пространство.
Кино мы сейчас тоже видим двухмерным. Есть попытки сделать его трёхмерным, но я не вижу в этом смысла, раз можно сразу перейти к mixed reality.
Пока в нашей жизни присутствуют лишь симулякры — это технологии 4D, с помощью которых в кинотеатрах дрожат кресла в нужных моментах, летят брызги и так далее. От этого мы уйдём только, когда увидим смешанную реальность, но без очков. Например, с помощью линз. Второй вариант — это чипы.
Я не за трансгуманизм, но и не против его, потому что прогресс не остановить — плыть против течения неразумно. К тому же я верю, что все технологии создаются на благо людей. Если мы через электронику получаем доступ к большой библиотеке данных, я не вижу в этом ничего плохого.
Блокчейн, как технология, например, очень полезна, с ее введением государства не смогут переписывать историю.
Относительно кино, я не уверен, что в будущем оно не будет существовать в привычном нам виде. Фильм – это некий сюжет, который сейчас ограничен хронометражем и другими рамками, которые разобьются о новые возможности. В кино будущего мы увидим мультивозможности, получим возможность менять сценарий, станем его частью. И все начнется уже в скором будущем — лет через 10.
Подписывайтесь на ProfiCinema.ru в Яндекс.Дзен, Instagram, Телеграм и узнавайте первыми о главных новостях кинобизнеса
