МЕНЮ
С 18 по 25 сентября 2021 года в Сочи пройдет 32 Открытый российский кинофестиваль Кинотавр. Портал ПрофиСинема как многолетний информационный партнер фестиваля публикует интервью со всеми участниками конкурсной программы.
Режиссер Николай Хомерики представит в основном конкурсе свою новую картину «Море волнуется раз» — историю двух влюбленных, сбежавших на край земли. В интервью ПрофиСинема Николай Хомерики рассказал о производстве картины, о концепции времени в кино, поделился деталями своего замысла. А продюсер картины Роман Борисевич — который представляет сразу два проекта на Кинотавре — о поиске финансирования для авторских фильмов и о дальнейших перспективах картины.
Марина Озеренчук:
Вы входите в ту категорию отечественных режиссёров, которые в равной степени успешно работают как на уникальных авторских проектах, так и на масштабных блокбастерах. Как вам удается сохранить этот баланс и не утратить индивидуальный почерк?
Николай Хомерики:
Мне интересны и жанровые, и авторские проекты. В жанровых фильмах передо мной стоят определенные задачи, связанные, в первую очередь, с взаимодействием со зрителем — как его увлечь, удержать. В моих авторских фильмах я делаю акцент на собственных внутренних переживаниях и размышлениях. Я умею разделять эти сферы.
Марина Озеренчук:
Совсем недавно в прокат вышла ваша картина «Белый снег». Менее, чем через полгода на Кинотавре состоится премьера картины «Море волнуется раз». Работа над двумя настолько разноплановыми проектами велась параллельно?
Николай Хомерики:
Да. «Море волнуется раз» я планировал снять еще до «Белого снега», но финансирование проекта в Минкульте отложили на год. Поэтому сначала пришлось снять спортивную драму. Свой сценарий я разрабатывал давно: в активной стадии на написание сценария ушло около 2-3 лет. При работе над «Белым снегом» параллельно что-то доделывал по своему сценарию.
Марина Озеренчук:
Сценарий картины Вы написали совместно с Александром Родионовым. При этом, сценарий, в котором с точки зрения классической драматургии не происходит никаких событий, кажется особенно сложной задачей, тем более на этапе создания. Как проходила работа?
Николай Хомерики:
Мы встречались в кафе, очень много разговаривали. С новыми сценаристами зачастую приходится тратить время на поиски общего языка. С Сашей мы привыкли понимать некоторые вещи с полуслова, поскольку уже давно сотрудничаем и хорошо друг друга знаем. Важно, что идея сразу понравилась Саше, он нашел для себя точки соприкосновения: если бы не случилось отклика, мы бы и не начали работать. По моим наблюдениям, работа с Сашей — это как приемы у психотерапевта. Его задача заключалась в том, чтобы понять мои тревоги и волнения, которые должны были совпасть с его тревогами и волнениями. Ведь работа велась не под заказ: для нас процесс совместного написания сценария - настоящее творчество.
Марина Озеренчук:
Рабочим названием вашего фильма было лаконичное слово «Любовь». Почему Вы решили изменить его?
Николай Хомерики:
Самое первое название картины — «Волна». У меня есть друг, который параллельно занимался проектом с таким же названием, поэтому мы решили изменить. На тот момент мне не приходило в голову что-то иное — так возникло слово «Любовь». Тем не менее, это был промежуточный вариант, который надо было заменить. Затем появились два варианта: «Море волнуется» и «Море волнуется раз». Впоследствии мы склонились к последнему.
Марина Озеренчук:
Почему Вы выбрали именно старший школьный возраст для своих героев?
Николай Хомерики:
Хотелось показать эволюцию в отношениях — или, может быть, напротив — отсутствие эволюции. Если бы две пары, которые существуют в фильме, стали чуть ближе по возрасту, то ушел бы контраст, необходимый нам. Изначально хотелось сделать героев еще юнее: скажем, тринадцати-четырнадцати лет. Но, дабы избежать лишних вопросов, остановились на восемнадцати — этот возраст позволяет говорить обо всем.
Марина Озеренчук:
Картина наполнена большим количеством аллюзий, в том числе библейских: непорочные мужчина и женщина, живущие в саду, вызывают очевидную ассоциацию. Здесь же и спор о хурме, который они постоянно ведут. Что вас вдохновило на столь яркие образы и характеры?
Николай Хомерики:
Мы долго размышляли о порочности и непорочности наших героев. Конечно, такие вещи получаются интуитивно: мы не задумывали экранизировать библейский сюжет, но теперь многие об этом говорят. Мы хотели заострить эту историю именно на взаимоотношениях, а молодая пара с физической близостью - это другой аспект.
Марина Озеренчук:
Отдельный вопрос — категория времени в Вашем фильме. Традиционно время является важнейшей смысловой доминантой в кино, определяющей стилевую концепцию картины. В вашей фильме это понятие выходит на первый план: начиная с того, что невозможно определить время года, заканчивая своеобразной воронкой, в которую попадают герои. При этом время постоянно обсуждается: и в контексте просроченных продуктов, и в значительно более философском смысле. Что для Вас значит эта категория в кино?
Николай Хомерики:
Очень много. Еще Андрей Арсеньевич Тарковский говорил, что искусство кино связано в первую очередь со временем: мы приходим в кинотеатр, стареем на два часа, проживаем жизнь героев. Эту категорию трудно охватить в других видах искусства: например, ритм литературы для каждого читающего индивидуален. А кино и музыка взаимодействуют именно со временем.
Существуют категории, которые не поддаются человеческой логике — любовь, смерть и время. Течение времени — это, на мой взгляд, важнейший парадокс мироздания.
Я верю в некоторую нелинейность времени. В этой картине я стремился потеряться в нем: отчасти поэтому действие происходит в трех измерениях. И хотел достичь эффекта, при котором не будет очевидно, где прошлое, настоящее и будущее. При этом, руководствовался эмоцией, интуицией и тем, как чувствую эту историю.
Марина Озеренчук:
Какая эстетическая концепция времени в кино Вам ближе?
Николай Хомерики:
Меня всегда восхищали картины, в которых проведена тонкая работа со временем: в основном, это, конечно, старые фильмы.
В современном кино мало внимания уделяют подлинной кинематографичности: верх берет история, литература, драматургия. На мой взгляд, это не то, чем кино могло бы быть ценно.
Об этом постоянно говорили в 70-80 годы, но сейчас, к сожалению, судя по фаворитам крупнейших западных фестивалей, эта эстетическая концепция кажется не самой актуальной. Но я стою на своем и делаю то кино, которое считаю нужным.
Марина Озеренчук:
Расскажите, пожалуйста, о производстве картины. Где проходили съёмки?
Николай Хомерики:
Мне хотелось попасть в атмосферу своего детства. Мы с мамой жили в Сочи, дедушка и бабушка — в Абхазии, поэтому я стремился воспроизвести подобное южное настроение. К тому же, помимо того, что мне это близко, я решил, это будет свежо: авторский кинематограф у нас сейчас базируется на севере, в суровых местах, которые пользуются спросом на международных фестивалях, а мне хотелось пойти наперекор актуальной повестке. На юге оказалось не так уж и просто организовать съемки: в Сочи — дорого, где-то еще — нельзя, к тому же кругом пандемия. В районе Геленджика как раз были подходящие мне горы и субтропический климат, который я искал. Там мы проводили скаутинг, искали уже конкретную локацию. Нашли дом, в котором жила пожилая пара, напоминавшая наших героев — дядя Боря и тетя Люба. Потрясающие люди, про которых можно снимать отдельное кино.
Марина Озеренчук:
Хочется также спросить о кастинге. Ольга Бодрова и Валерий Степанов являются театральными актёрами, и ваш фильм стал для них первым опытом работы в кино. Сложно ли для вас работать с дебютантами? Как строилась их работа с опытнейшими Юлией Ауг и Андреем Смоляковым?
Николай Хомерики:
Смотря с какими, именно поэтому я очень долго искал исполнителей главных ролей. Сначала у меня были другие кандидаты, но потом фильм перенесся, и пришлось искать актеров заново. Самое главное — не ошибиться при выборе, и я не ошибся. Не могу сказать, что было сложно. Ребята очень тонко почувствовали материал, и все, что я от них хотел. Именитые артисты приехали уже к середине съемочного процесса, начинали без них. Мы уже хорошо понимали друг друга, и им пришлось оперативно встраиваться в работу. Весь съемочный процесс занял 30 смен, и лишь небольшая их часть была со взрослыми.
Марина Озеренчук:
Наступающий Кинотавр для Вас далеко не первый: Вы уже бывали на фестивале и как участник, и как член жюри. С какими чувствами Вы возвращаетесь на фестиваль?
Николай Хомерики:
Для меня это очень волнительно, потому что это будет премьерный показ. В прошлые разы картины приходили на Кинотавр после других фестивалей, а теперь — профессиональная публика увидит фильм впервые. В этом году очень сильный конкурс, что накладывает дополнительную ответственность. К тому же, я рос в Сочи, для меня очень важно возвращаться в этот город.
Марина Озеренчук:
Как вы считаете, что Кинотавр значит для индустрии?
Николай Хомерики:
В отсутствие Кинотавра современное отечественное кино было бы негде показывать. Конкурс всегда максимально репрезентативен: бывают и сугубо авторские картины, и более зрительские. Кинотавр — это важнейший срез российского кино.
Роман Борисевич, продюсер проекта
Марина Озеренчук:
Николай Хомерики сказал, что идея проекта «Море волнуется раз» уже много лет жила с ним. На каком этапе Вы присоединились к созданию картины? Как состоялось ваше сотрудничество?
Роман Борисевич:
Примерно за полтора года до запуска. На одной из премьер мы встретились с Николаем, и он рассказал свою идею. Она показалась мне очень интересной и важной. Затем мы провели еще несколько встреч, и я был ими очень доволен.
Марина Озеренчук:
У Вас очень большой опыт работы с авторскими проектами, поиски финансирования для которых — объективно непростая задача. Как вы решаете эту проблему?
Роман Борисевич:
На протяжении длительного периода поиск финансирования для авторского кино действительно усложнялся из года в год. Как правило, базой становился Минкульт, без поддержки которого зачастую не удавалось найти ни копродукционные деньги, ни другие коммерческие средства. В последние годы стало чуть легче, поскольку появилась такая структура как Кинопрайм, обеспечивающая ощутимую поддержку авторскому кино. На данный момент я отработал с Фондом по нескольким проектам, и могу сказать, что без него индустрия испытывала бы значительный кризис.
Марина Озеренчук:
Проект «Море волнуется раз» получил поддержку Минкульта не с первого раза — сначала он попал в резерв. С чем Вы это связываете?
Роман Борисевич:
Сценарий «Море волнуется раз» попал в резерв, но был поддержан из резерва в тот же год. Как правило, подобные решения Министерства культуры связаны с нехваткой бюджета, который значительно меньше, чем необходимо проекту для запуска. Возможно, в тот момент существовали проекты, которым нуждались в поддержке сильнее, или они были более актуальны по мнению Минкульта. Прогнозировать заранее — получит тот или иной проект поддержку сложно в принципе: есть определенные маркеры, но в целом — это рулетка, никаких гарантий не существует.
Марина Озеренчук:
Планируете ли вы выпускать оба проекта, представленных на Кинотавре, в прокат? Есть ли у вас договоренности с дистрибьютерами или стриминговыми сервисами? Ждёт ли фильмы дальнейшее фестивальное продвижение?
Роман Борисевич:
Обе картины выйдут в ограниченный прокат. По «Молоку птицы» мы сотрудничаем с дистрибьюционной компанией Капелла Фильм, которая имеет большой и эффективный опыт работы с авторскими проектами. По проекту «Море волнуется раз» находимся в переговорах и открыты для всех заинтересованных лиц. Касательно стриминга — этой частью прав управляет Кинопрайм, и, насколько мне известно, у них есть договоренности с платформой Яндекса. Дальнейшее фестивальное продвижение — тоже рулетка. Надеюсь, что обе картины появятся на зарубежных фестивалях.
