МЕНЮ
На прошлой неделе завершился 76 Каннский международный кинофестиваль. Несмотря на плотный график просмотров и встреч, главному редактору портала ПрофиСинема и корреспонденту Каннского фестиваля по Восточной Европе Жоэлю Шапрону удалось встретиться и поговорить с об изменениях, которые произошли не только в геополитике и мировом кинематографе, но и в его жизни. И о последствиях этих изменений.
Жоэль — наш давний хороший знакомый, много лет проработавший в UniFrance, наводивший мосты и поддерживающий плодотворное сотрудничество российской и французской кинематографий, продолжает делать все, что в его силах, чтобы эта связь не прервалась, помогает российским продюсерам, дистрибьюторам и творцам, консультирует, участвует в конференциях, пишет статьи, но в Россию больше не приезжает.
Нина Ромодановская:
Не так давно вы ушли из UniFrance, с которым у вас связано много лет плодотворной работы. Почему?
Жоэль Шапрон:
Я проработал в UniFrance 28 лет. Мне исполнилось 62 года, поэтому мой уход – это запланированный выход на пенсию. Я рад, что теперь стал хозяином своего времени. Это бесценно.
Нина Ромодановская:
Как трансформировался характер вашей работы? Вы сейчас выступаете как частный эксперт?
Жоэль Шапрон:
Параллельно с UniFrance у меня было много других направлений работы – участие в презентациях фильмов, международных конференциях и многое другое. Этим продолжаю заниматься и сейчас. К тому же пишу научные статьи для различных сборников. Одна из недавних – об истории экспорта советского и российского кино. В конце года в одной из книг выходит моя научная статья по истории проката румынского кино во Франции.
Недавно в Париже прошла международная конференция о творчестве Андрея Звягинцева с участниками из США, Англии, Германии. Я выступал с докладом о прокате и восприятии фильмов режиссера во Франции, который также будет опубликован.
Планирую написать и собственную книгу, но у меня пока нет свободной минуты, чтобы полноценно за нее взяться.
Нина Ромодановская:
Что изменилось для Вас, как корреспондента Каннского фестиваля в Восточной Европе, после февраля 2022 года?
Жоэль Шапрон:
В моей сегодняшней работе ничего принципиально не изменилось. Я получаю много фильмов из Восточной Европы, и России в том числе.
Если что-то и изменилось, то только в деятельности UniFrance, но теперь я там не работаю, поэтому не могу рассказать подробности. До февраля 2022 года UniFrance плотно сотрудничала с российскими дистрибьюторами. И несмотря на то, что много французских фильмов еще выходит в России (87 новых наименований в 2022 году включая повторные релизы) французские артисты уже в Россию не приезжают.
Нина Ромодановская:
На прошлом Каннском фестивале была показана «Жена Чайковского» Кирилла Серебренникова. Это последний фильм из России в конкурсе в ближайшей перспективе?
Жоэль Шапрон:
Ситуация постепенно меняется, по сравнению с прошлым годом, сейчас большие киносмотры не обращают внимание на источники финансирования фильмов из России. На Роттердамском кинофестивале Наталья Мещанинова представляла фильм «Один маленький ночной секрет», который снят при поддержке государства. «Клетка ищет птицу» Малики Мусаевой была показана в секции Encounters Берлинале.
Все фестивали рассматривают фильмы только с точки зрения содержания, киноязыка, игры актеров и так далее. А финансирование – это уже второстепенный фактор.
Фильмы могут быть не отобраны в конкурс только по художественным причинам, все зависит от качества картины. В этом году ни один российский фильм не дотягивал для участия в основном конкурсе Канн.
Одна российская картина участвовала в параллельной секции – Двухнедельнике режиссеров – «Блажь», игровой дебют документалиста Ильи Поволоцкого, но, конечно, хотелось бы, чтобы их было больше и в других программах. Я уверен, что в следующем году в каннском конкурсе точно будут если не фильмы из России, то российских авторов, которые уехали из страны.
Нина Ромодановская:
В России очень много говорят о cancel culture. Как вы со своей стороны видите этот процесс?
Жоэль Шапрон:
Когда мы две недели назад устраивали конференцию о Звягинцеве в Париже, о которой я уже упоминал, все приглашенные делегаты говорили, что подобное мероприятие невозможно было бы организовать у них в стране. В США, Великобритании и других странах люди действительно негативно реагируют на упоминания о русском кино и русской культуре. Однако Франция стоит, как мне кажется, особняком. У нас в прокат с начала года вышли фильмы «Жена Чайковского», «Капитан Волконогов бежал», «Сказка» Александра Сокурова, в конце июня выходит новый фильм Марины Сыроечковской «Как спасти мертвого друга», в конце августа – картина Александра Абатурова «Рай». Пять российских фильмов за пять месяцев! И зрители с удовольствием ходят на это кино не потому, что оно из России, а потому что фильмы оригинальны и интересны. Речь идет о художественных качествах кино, а не о политике. И мне странно, что в других западных странах не так, как во Франции.
Нина Ромодановская:
Есть ли у вас данные о его посещаемости во Франции российского кино? Кстати, картины «Жена Чайковского» и «Капитан Волконогов бежал» в российский прокат так и не вышли.
Жоэль Шапрон:
«Жена Чайковского» собрал (а фильм еще кое-где идет) 173 000 зрителей. Он даже превысил количество зрителей «Лета» и таким образом стал шестым самым успешным русскоязычным фильмом за последние 30 лет!!!! «Волконогов» стартовал в конце марта через полтора года после показа в Венеции, его посмотрело 28 000 зрителей, что совсем не мало. Во Франции не было русских релизов с 24 февраля 2022 до конца декабря, когда вышло «Большое путешествие. Специальная доставка», собравшее 41 000 зрителей. Прокат «Сказки» Сокурова начался пару недель назад, на нее пришло уже 2 000 зрителей.
Нина Ромодановская:
Получается, дистрибьюторы, такие как Charades, Loco Films и другие, продолжают работать с российским кино?
Жоэль Шапрон:
Да, работают. Но не знаю, насколько российским фильмам легко удается найти прокатчика, тот же самый фильм «Блажь» Поволоцкого пока в Каннах дистрибьютора не нашел.
Нина Ромодановская:
Обращаются ли к вам независимые российские продюсеры и дистрибьюторы с просьбами продвинуть или помочь продать их контент?
Жоэль Шапрон:
Я всегда на связи с российскими продюсерами, часто они просят сориентировать их по французским дистрибьюторам, которые занимаются конкретным контентом.
Мой главный совет – это участие в фестивалях. Самое сложное – продвигать за границей российскую картину без фестивальной поддержки. Тем проектам, которые не попали в Канны в этом году, но отметятся в программах, например, Локарно или Венеции, будет проще.
Нина Ромодановская:
В настоящий момент очень много творцов уехало из России и пытаются начать работать в разных странах. Звягинцев, Балагов, Серебренников, Чупов и Меркулова и другие. Поиск финансирования для проектов сейчас станет их главной задачей. Легче тем, кто покинул страну со своими постоянными продюсерами. А как быть другим?
Жоэль Шапрон:
Поиск продюсера – непростое дело. Но главное, что у всех перечисленных вами режиссеров и многих других уехавших из России авторов есть – это имена.
Предложения обязательно будут. Главная сложность заключается в том, что теперь они существуют в другом контексте – как финансовом, так и юридическом. А проекты в работе, насколько я знаю, и у Андрея Звягинцева, и у Ренаты Литвиновой, и у нескольких других уехавших за границу режиссеров уже есть.
Нина Ромодановская:
Вы совершенно верно заметили, что главное – это имя. А есть ли возможность не у именитых режиссеров, а начинающих или студентов, которые уехали из России, продолжить карьеру или учебу в Европе. Во Франции, в частности, есть ли программы поддержки кинематографистов из других стран?
Жоэль Шапрон:
Есть подобные программы, кое-кому помогают, даже среди тех, кто остался в России, но это конечно сложнейшая ситуация для русских студентов-режиссеров.
Нина Ромодановская:
Производственный цикл проектов больше года, поэтому если мы и увидим результаты их работы за рубежом, то через полтора–два года.
Жоэль Шапрон:
Да, не меньше. А все фильмы, которые мы отсматривали для отбора в каннскую селекцию в этом году, в основном, были сняты до февраля 2022 года, постпродакшен проходил уже после. Не было ни одной картины, которая бы снималась полностью после 24 февраля.
Поэтому не было ни одной работы, которая бы соответствовала новым критериям поддержки Минкульта России. В следующем году, возможно, уже можно будет увидеть результат российской государственной политики в сфере кино.
Нина Ромодановская:
Как изменилась позиция у продавцов контента на территорию России на каннском кинорынке в этом году. Насколько сложно российским дистрибьюторам покупать заинтересовавшие их фильмы по сравнению с прошлым годом?
Жоэль Шапрон:
Консолидированной позиции у компаний нет, продажа фильмов – это частное дело каждой отдельно взятой организации.
Так как французские игровое кино и анимация пользуется успехом у российских зрителей, то крупные французские компании точно продают контент если не российским компаниям, то посредникам, не находящимся в России, но перепродающим на российскую территорию. Как пример – картина «Три мушкетера».
Лишь единицы не продают контент в Россию, телекомпания TF1, в частности.
Я точно знаю, что шла острая конкурентная борьба между российскими дистрибьюторами в Каннах, в том числе вокруг французских фильмов и проектов, так что продавцы точно продолжают продавать и французские фильмы будут в дальнейшем выходить в России.
Нина Ромодановская:
Как сейчас происходит разделение прав на Россию и другие страны СНГ? Появились ли новые игроки на рынке, работающие на территориях нескольких стран СНГ, но не на территории РФ?
Жоэль Шапрон:
Еще до СВО на большие проекты часто заключались договоры, в которые входила еще и Прибалтика. Украина лет 15 назад стала первой страной, которая стала договариваться о покупке прав на свою территорию напрямую с французами. Но после экономического кризиса украинские дистрибьюторы зачастую возвращались к прежней схеме и покупали французские фильмы у российских дистрибьюторов. После начала СВО ситуация, естественно, изменилась, сейчас крайне редко французское кино прокатывается в Украине российскими дистрибьюторами. Чаще всего заключаются параллельно договора: один на СНГ без Украины с российским дистрибьютором, второй (не всегда) с украинским дистрибьютором.
В настоящее время Казахстан делает попытки договариваться самостоятельно. Я думаю, в ближайшем будущем казахстанские компании будут пробовать покупать права на фильмы на все СНГ уже самостоятельно, из Астаны. В Казахстане есть деньги. Но у России есть налаженные связи с кинотеатрами в бывших республиках. Наладить систему распределения фильмов на СНГ займет время, но сделать подобное с американскими мейджорами Казахстану удалось.
Нина Ромодановская:
Что касается копродукции, раньше независимые российские продюсеры без проблем работали с европейскими, входя в производство с небольшими бюджетами. Возможны ли подобные совместные проекты сейчас?
Жоэль Шапрон:
Сейчас копродукции с Россией в Европе никто не делает, за исключением «Жанны Дюбарри», но этот проект вряд ли можно рассматривать как пример, учитывая, что он был запущен в производство до событий февраля прошлого года.
Есть и технические причины, которые мешают копродукции России с европейскими странами, например, отключение платежной межбанковской системы SWIFT.
Поэтому перспективы в этом направлении точно нет. Исключением могут стать проекты, с разделением производственных этапов по странам, например, съемки в России, а постпродакшен – во Франции.
Нина Ромодановская:
Как вы видите развитие ситуации в дальнейшем?
Жоэль Шапрон:
Прогноза не могу дать. Скорее всего, России предстоит долгий процесс выстраивания отношений с международным сообществом. С отдельными режиссерами сотрудничать точно будут и сейчас. С Россией – нет.
Нина Ромодановская:
Вернемся к Каннскому кинофестивалю, удалось ли вам посмотреть все конкурсные фильмы? Ваши фавориты?
Жоэль Шапрон:
Этот Каннский кинофестиваль стал для меня тридцать шестым. Фильмы из конкурса не все удалось посмотреть, но из тех, что видел, очень понравились работы Аки Каурисмяки «Опавшие листья», Джонатана Глейзера «Зона интересов», Жюстин Трие «Анатомия падения» и Хирокадзу Корээды «Монстр».
Нина Ромодановская:
Когда в Каннах в 2019 году приз получил «Титан», как мне показалось, в программе был уклон в экспериментальное кино, работы нынешнего года более классические, много исторических костюмных драм.
Жоэль Шапрон:
Всегда есть фильмы, которые стоят особняком в программе, но не всегда они получают призы. Как, например, в этом году документальная история «Четыре дочери» Каутеры Бен Ханья. И в 2019 году в программе было кино, следующее классическим канонам. Отбор в конкурс — это всегда дело случая.
