МЕНЮ
5 июля на XVII Международном кинофестивале Зеркало имени Андрея Тарковского фильм «Один маленький ночной секрет» удостоился приза зрительского жюри в российской программе Свои. Режиссер и сценарист картины Наталия Мещанинова рассказала главному редактору портала ПрофиСинема Нине Ромодановской, каково было переносить свою личную историю на экран и отдать главную мужскую роль своему мужу, о первой реакции зрителей и целевой аудитории проекта, а также о тонкостях работы со сценариями, глубоком погружении в профессии и многом другом.
16 июля в 17:00 в кинотеатре Иллюзион в Москве пройдет специальный показ картины «Один маленький ночной секрет» в рамках традиционной программы фестивального «Эха» - «Зеркало Special». После фильма состоится обсуждение с Наталией Мещаниновой, зрители смогут задать интересующие вопросы и поделиться впечатлениями от картины.
Нина Ромодановская:
Ваша последняя режиссерская работа – картина «Один маленький ночной секрет» – одно из главных фестивальных событий текущего года. Начав свой путь в Роттердаме, она была показана уже на нескольких отечественных фестивалях. Недавно стало известно, что картина все-таки доберется до зрителя, но только в онлайн-кинотеатре. Для вас важно, чтобы фильм смотрели на большом экране?
Наталия Мещанинова:
Да, у фильма была премьера в Роттердаме, а затем он был показан на кинофестивалях в Ханты-Мансийске, в Санкт-Петербурге на Примере интонации, в Ивановской области на фестивале Зеркало. А также во внеконкурсных программах киносмотров в Италии и Китае (Шанхае).
Прокатное удостоверение для онлайн-платформ у фильма есть, но пока конкретной стриминговой площадкой для показа картина не обзавелась. «Один маленький ночной секрет» – фестивальное кино, оно больше предназначено как раз для домашних экранов, а не для просмотра в большом зале с попкорном. Но невыдача прокатного удостоверения для кинотеатрального проката меня расстраивает: это накладывает много ограничений – невозможно организовывать специальные, клубные показы или принимать участие в национальных кинофестивалях, где у картины очевидно есть зритель.
Нина Ромодановская:
Расскажите о реакции зрителей на фильм и о вопросах, наиболее часто задаваемых после показов на минувших киносмотрах.
Наталия Мещанинова:
Я не смогла поехать в Роттердам, но знаю о пяти показах на разных площадках фестиваля, теплом приеме аудитории и хорошей прессе.
В первый раз вместе со зрителями удалось посмотреть картину на Примере интонации. Из-за того, что фильм представляет собой интересный синтез легкого и смешного повествования с шок-контентом в финале, аудитория сначала искренне смеялась над историей про подростков, а на финальных титрах, когда обычно аплодируют, весь зал затих секунд на двадцать, но на сцену я уже выходила под стоячие овации. Такой бурной реакции я никак не ожидала.
На разных показах зрители задавали похожие вопросы. Особенно всех интересовало, откуда появилась идея проекта – оказалось, не все знают, что в основе лежит моя личная история, воплощенная в книге «Рассказы».
Некоторые отмечали, что им не понравился открытый финал, не дающий ответы на главные вопросы. Но я решила завершить историю именно так – я же не методист, выпускающий пособия по половому воспитанию детей, в которых даются подробные инструкции.
Нина Ромодановская:
Наверное, к вам уже начали стекаться бесчисленные женские истории о домашнем насилии. Вы были готовы к этому?
Наталия Мещанинова:
Я стала получать письма не после фильма, а еще после выхода книги – от сотен человек! И в какой-то момент мне казалось, что меня стали воспринимать как фонд психологической помощи.
Было много историй, но одна меня особенно поразила: мне написала женщина 64 лет, которая после прочтения книги собралась поехать к своему умирающему отцу за много километров, чтобы успеть перед смертью сказать ему… какой он был м*дак (Очень плохой человек. – Прим. ред.) и что она до сих пор все помнит и не прощает его. Получается, она всю свою жизнь хранила этот секрет.
Домашнее насилие невозможно забыть, и писавшие мне о своем травматическом опыте люди наконец поняли, что об этом можно говорить, а не держать в себе. Когда ты называешь сатану по имени – он становится не таким уж и страшным.
Нина Ромодановская:
Не планируете написать еще одну книгу по историям других женщин?
Наталия Мещанинова:
Не планирую. Я не писатель. С книгой «Рассказы» все вышло спонтанно. Я сценарист, режиссер и теперь уже продюсер, но у меня нет задачи реализовывать себя в литературе.
Нина Ромодановская:
Фильм получился пронзительным, абсолютно честным и понятным, практически каждой женщине. Но, мне кажется, есть одна проблема – мужчины вообще не его целевая аудитория. Вы согласны?
Наталия Мещанинова:
Фильм – мое личное высказывание, у меня и не было задачи привлечь мужскую аудиторию. Но я заметила, что история даже сильнее травмирует мужчин, чем женщин: это стало понятно уже во время проб актеров на роль Андрея (Антигерой фильма, насильник, педофил. – Прим. ред.), когда они читали сценарий и разыгрывали сцены, то сильно напрягались и будто бы старались защититься от подобной информации.
В первых кадрах фильма – где Андрей дарит девочке подарок – большая часть женщин интуитивно осознают, что «тайный подарок» неспроста. И именно с этого момента для женской аудитории начинается история, а у мужчин она не начинается, даже когда он ее «щекочет» у елки. Некоторые открещиваются – «Да такого просто быть не может»!».
Когда я показывали фильм своим коллегам и друзьям, то от мужчин были более сильные реакции, они были поражены до глубины души. И это противоположная сторона восприятия мужской аудитории.
Нина Ромодановская:
В картине причудливо перемежаются эпохи: с одной стороны мы видим новейшие беспроводные наушники, с другой – музыкальное сопровождение отсылает к середине девяностых. Для вас было важно подчеркнуть автобиографичность этой истории?
Наталия Мещанинова:
Все получилось, скорее, интуитивно. Очень многие детали мы придумывали вместе с оператором Артемом Емельяновым. И именно изображение породило эту двойственность мира. Во-первых, мы решили использовать ретро-формат 4 : 3; во-вторых, темой стилизованной новогодней вечеринки выбрана музыка Диско 90-х и появился диско-шар. Отсюда и все знаменитые музыкальные композиции того времени, которые очень органично вписались в сюжет: во время съемок самой популярной музыкой у подростков в TikTok как раз были каверы на песни 90-х годов. И все подростки, которые снимались в нашем кино, знали тексты этих песен – музыка моей юности жила в их ушах.
Поэтому вплоть до выхода фильма я не предполагала, что он станет оглядкой в прошлое. Возник странный эффект – фильм рассказывает про современное время, но в ретро-стиле, поэтому создается ощущение безвременья. Как и сексуализированное насилие в семье – не является приметой определенного времени.
Нина Ромодановская:
Роль насильника исполнил ваш муж. Скажите – сложно ли было при работе с ним как актером абстрагироваться от вашего личного отношения к нему как к супругу? И не боитесь ли вы, что подобное амплуа «прилипнет» к актеру, ограничив в будущем круг предлагаемых ему ролей?
Наталия Мещанинова:
Когда Степа (Степан Девонин. – Прим. ред.) впервые прочитал сценарий, то сразу сказал, что хочет сыграть эту роль. Я ответила «Конечно, нет!». В моей голове был абсолютно противоположный образ. Но в итоге Степан выдал самые талантливые пробы из всех немногочисленных актеров, которые на них дошли. Стало понятно, что и ему самому сыграть эту роль было просто необходимо – воплотить на экране человека, до сих пор присутствующего в виде фантома в нашей с ним совместной жизни. У Степы было собственная потребность высказаться и «убить дементора».
Чтобы создать объемного персонажа, сценаристу, режиссеру, актеру нужно подробно разобрать его жизнь по деталям, его чувства, причины и оправдания собственных поступков. Проделав эту работу, я получила удивительный терапевтический эффект. И когда мы пришли на площадку – у нас осталась только работа и четко распланированные роли. Это были очень легкие съемки – каждый прекрасно понимал свои задачи.
Что касается амплуа, то меня удивляют актеры, которые боятся стать заложниками отрицательных ролей. Неужели Энтони Хопкинс испортил себе карьеру ролью Ганнибала Лектера? Мне, наоборот, отрадно, что люди, представляющие моего мужа лишь в образе простодушного комедийного героя, вдруг увидят его в подобной роли, которая точно всех впечатлит. Это одна из лучших работ в его карьере с точки зрения мастерства, а не привлекательности роли, конечно. Он воплотил абсолютно не похожего на себя человека, в том числе внешне – сильно поправился, изменил походку, стал выглядеть как 50-летний мужчина, хотя ему всего 36 лет.
Нина Ромодановская:
Главную роль в фильме исполнила несовершеннолетняя актриса. При этом ей пришлось пропустить через себя травматический опыт главной героини? В наиболее откровенных сценах исполнительницу можно было заменить дублёршей, однако это не устраняет всех опасностей для подростка-исполнителя. Само состояние героини, ее внутренняя боль могут быть опасны для психики непрофессиональной актрисы. Скажите, каким образом вы психологически страховали исполнительницу?
Наталия Мещанинова:
Тасю (Таисья Калинина. – Прим. ред.) очень зацепил сценарий. На пробах она сразу сказала нашему кастинг-директору: «Я должна играть эту роль!». На тот момент ей было 15 лет. Ее родители сначала очень опасливо относились и к сценарию, и ко мне. Но Таисья была непреклонна: «Если вы запретите мне сниматься в фильме, то я уйду из дома». Поэтому в итоге с родителями удалось договориться.
Когда начались съемки, Тасе исполнилось 16 лет. Она работала как настоящий профессионал. В отдельных сценах мы подстраховывались дублером, чтобы сохранить деликатность по отношению к юному телу актрисы.
Когда мы вместе с Тасей впервые посмотрели фильм в Иваново, она сказала: «Я не знаю, почему вы все меня хвалите, я же там совсем ничего не играю». Потом она мне призналась, ей тоже было что сказать на этот счет. Я не стала лезть к ней в душу и расспрашивать, был ли это случай насилия, но стало понятно – через роль она транслировала собственную травму, свой опыт, который ей нужно было пережить.
Нина Ромодановская:
Ваши сценарии всегда выделяются глубоким погружением в профессиональную среду, о которой Вы пишете. К тому же профессиональная деятельность героев отражена с большим количеством реалистичных деталей – будь то врачебная тема в «Аритмии», охотничья в «Сердце мира», рыбацкая в «Снегире». Как вам удаётся этого достичь?
Наталия Мещанинова:
Дольше всего это погружение происходило в работе над проектом «Аритмия» – почти год. И это потому, что все врачи говорили абсолютно разное – каждый специалист противоречил предыдущему. Мне необходимо также было «схватить» врачебную речь, выезжая на вызовы вместе с медиками. Но произошла медицинская реформа и правила ужесточились, доступа в машину «скорой помощи» уже не было. В итоге я нашла документальный сериал екатеринбуржского режиссера, снимавшего на выездах с бригадой «скорой помощи», когда это было еще возможно. Меня вдохновил этот сериал, он позволил щедро напитать сценарий речевыми характеристиками врачей.
В случае со «Снегирем» все было полегче – наша коллега Зака Абдрахманова отправилась в рейс с моряками и записала огромное количество материала и интервью, которого нам хватило с лихвой, чтобы подготовить первый драфт сценария. Мы получили исчерпывающую информацию об устройстве и пространстве корабля, о речи моряков и многом другом.
Это стало устоявшимся подходом-ресерчем в нашей работе. Когда писали сценарий сериала «Пингвины моей мамы», мы попросили нашего юного коллегу влиться в тусовку молодых комиков, которым легче было открыться ровеснику.
Нина Ромодановская:
Если продолжить тему «Снегиря»: действие романа «Три минуты молчания», который лег в основу фильма, происходит в 60-е годы в СССР, однако сюжет перенесен в современность. Какие способы художественной выразительности вы используете для модернизации текста?
Наталия Мещанинова:
Книга стала отправной точкой для фильма. В самом начале работы над проектом, мы с Борисом (Борис Хлебников – режиссер и сосценарист «Снегиря». – Прим. ред.) сильно засомневались в его реализации. Каждый из нас ждал, когда другой начнет отговаривать от этой идеи. Но мы из тех людей, кто идет до конца, поэтому все же решили сделать фильм. Однако переложить книгу на сценарий оказалось практически невозможно: повествование ведется от первого лица и главный герой постоянно описывает свои чувства и мысли. В итоге было решено полностью вырезать его из сценария, тем самым мы нашли свой сюжет в этой истории, но при этом оставили главную мысль книги: одним подвигом – спасением норвежцев – моряки пытаются компенсировать бессмысленность жизни.
Боря тогда сделал важный вывод о работе с экранизациями: что больше всего тебя цепляет в книге – это и есть смысл, на который можно накладывать любой сюжет.
Нина Ромодановская:
«Снегирь» – далеко не первый опыт Вашей совместной работы над сценарием с Борисом Хлебниковым, причем как для его картин, так и для Ваших. Отличается ли процесс работы над сценарием в зависимости от того, кто из вас будет режиссером картины?
Наталия Мещанинова:
Нам очень интересно работать друг с другом. Система ценностей и взглядов у нас очень похожа, поэтому мы всегда приходим к одному и тому же итогу, пусть иногда разными путями.
Процесс работы над сценарием для моего или его проекта никак не отличается, только последнее слово всегда остается за режиссером.
Нина Ромодановская:
Что вас сейчас больше увлекает работа над сценарием фильма и сериала? Над чем работать сложнее?
Наталия Мещанинова:
Над сериалом мне работать сложнее. Разработать историю длиной в восемь серий – непросто. Но я не могу выделить, что меня больше увлекает: если идея захватывает полностью, как в случае с проектом «Алиса не может ждать», то интересно делать все – от сценария до монтажа.
Нина Ромодановская:
Можно ли в сериалах полностью реализовать творческую идею, или приходится считаться с форматом, ограничениями и подобными вещами?
Наталия Мещанинова:
Так получилось, что мне всегда везло. Потому что во всех сериальных проектах, сценарии для которых писала – «Шторм», «Пингвины моей мамы», «Алиса не может ждать», «Красные браслеты» – я получала большой кредит доверия и никогда не чувствовала тяжелой продюсерской руки.
Сейчас многое ограничивает цензура на законодательном уровне. Это единственное, что сковывает творческие идеи.
Нина Ромодановская:
Над чем вы сейчас работаете? Поделитесь инсайдами.
Наталия Мещанинова:
Я сейчас работаю как креативный продюсер в компании Look Film, помогаю авторам, разрабатываю сценарии. У нас два совместных проекта с Борисом Хлебниковым и три – моих собственных, среди них есть фильм по одной из книг Владислава Крапивина. Но права на произведение пока не выкуплены, поэтому мы еще на самой ранней стадии.
Пишу для Бориса сценарий следующего полного метра, сюжет которого пока не могу раскрывать. Планируется также второй сезон «Пингвинов моей мамы», съемки намечены на зиму. А разработкой фильма или сериала лично для себя пока не занимаюсь.
