МЕНЮ
С 18 по 25 сентября 2021 года в Сочи пройдет 32 Открытый российский кинофестиваль Кинотавр. Портал ПрофиСинема как многолетний информационный партнер фестиваля публикует интервью со всеми участниками конкурсной программы.
Сценарист Любовь Мульменко представит в основном конкурсе режиссерский дебют – картину «Дунай» про молодую москвичку, которая поехала в Белград и встретила там свою любовь. В интервью ПрофиСинема Любовь Мульменко рассказала, почему решила снять фильм в Сербии, как она работала на площадке, про импровизацию в отдельных сценах, про гармонию в соотношении диалогов и молчания в фильме и многое другое.
Елена Трусова:
Вы – известный кинодраматург, написали сценарии к таким картинам, как «Верность», «Гипноз» и другим, приложили руку и к недавним призерам Канн «Разжимая кулаки» и «Купе номер 6». Что вас подтолкнуло к мысли выступить именно как режиссер фильма?
Любовь Мульменко:
Я давно думала о том, чтобы снимать самой, просто мне нужно было набраться храбрости и опыта. Опыт был, правда, косвенный: я много времени провела на съемочной площадке, наблюдая, как другие режиссеры снимают кино по моим сценариям. Потом мы вместе смотрели разные монтажные сборки. В какой-то момент я почувствовала, что достаточно хорошо представляю себе производственный цикл, и решилась.
Елена Трусова:
Часто в дебютные ленты режиссеры включают много автобиографичных деталей, рассказывают то, что им близко. Применимо ли это к ленте «Дунай»? Как вообще возник замысел истории?
Любовь Мульменко:
«Дунай» наполнен моими наблюдениями о Сербии и сербах, а многие персонажи списаны с моих знакомых. Как и главная героиня Надя, я влюбилась в Сербию. Но, в отличие от неё, я влюбилась в Сербию и вообще в Балканы задолго до того, как впервые там оказалась. И если для Нади эта поездка стала первым в жизни путешествием-приключением, то я к моменту встречи с Белградом уже объездила пол-Европы. Белградцы, с их тусовками, песнями-плясками, ночевками в палатках, мне напомнили мою пермскую компанию времен ранней юности. Я как будто вернулась домой, и на протяжении семи лет этот дом навещала хотя бы раз в году. В общем, Надя — не альтер-эго, не лирическая героиня. Мой лиргерой — Белград.
Елена Трусова:
Подготовка сценариев – процесс, который может длиться несколько дней, а может занимать и годы. Как известно, работа над сценарием «Верности» у вас заняла около двух лет, а как шла работа над сценарием «Дуная»?
Любовь Мульменко:
Невозможно точно подсчитать, сколько чистого времени занимает работа над сценарием. Первый драфт «Верности» я написала за пару месяцев, второй — еще за месяц, потом режиссер Нигина Сайфуллаева ушла в декретный отпуск, и мы приостановили работу над сценарием на год.
«Дунай» я писала для себя, у меня не было дедлайнов. Я работала над ним время от времени с осени 2018 года по весну 2019-го. Было всего три драфта, обычно бывает больше. Прямо перед съемками я сократила «Дунай» со 120 страниц до ста, потому что сценарий не помещался в наш календарно-постановочный план. Надо было до 80 сокращать, как я сейчас понимаю. Это облегчило бы нам жизнь.
Елена Трусова:
Не всегда российским кинематографистам удается снять фильм за границей, обычно, если история по сюжету происходит в Европе, пытаются найти подходящие локации здесь. Для вас было важно снять фильм именно в Сербии?
Любовь Мульменко:
Фильм о Белграде можно снять только в Белграде. Однажды продюсеры спросили, есть ли у нас гипотетическая опция выдать за сербскую столицу какой-нибудь другой город. На случай форс-мажора, если по техническим причинам съёмки в Сербии сорвутся. Но никакого плана Б тут быть не могло. Это всё равно что снимать фильм о Петербурге в Москве. Белград — город с ярко выраженной индивидуальностью.
Елена Трусова:
Действительно, в фильме очень детально показан город и мир коренных обитателей Белграда. Вместе с главной героиней зритель словно тоже оказывается в нем. Бывает, что сбиваешься – смотришь ли ты историю любви главных героев или документалку о Сербии. Расскажите, про включение такой документальности в историю. Было ли место импровизации, учитывая, что на площадке было много непрофессиональных актеров?
Любовь Мульменко:
Главные герои разговаривают друг с другом по тексту сценария. Импровизация была, в основном, в массовых сценах, на сербских вечеринках. Актеры знали обязательные опорные реплики, но в остальное время могли болтать друг с другом о чем угодно. Я думаю, что эта свобода подарила фильму не только несколько удачных шуток, но и органичное существование сербов в сценах тусовок. Не-актерам сложно имитировать кураж и отрыв, если они все время думают о тексте и боятся ляпнуть лишнее.
Елена Трусова:
В фильме звучит английская, сербская и русская речи. Правда ли, что вы выучили сербский и на площадке со всеми общалась по-сербски?
Любовь Мульменко:
Да. Я сейчас говорю на сербском лучше, чем на английском. Я даже сама перевела все сербские диалоги на русский для субтитров.
Елена Трусова:
Вам, как сценаристу, было важно уделить особое внимание диалогам, и в фильме их много, только вот сам Дунай «не говорит». Но в картине иногда многозначное молчание или взгляды играют куда большую роль, чем слова. Как удержать в этом соотношении гармонию?
Любовь Мульменко:
Этот баланс окончательно устанавливается на монтаже. Но очень важно ещё на съемках обеспечить себе достаточно «молчаливого» материала. Я часто сокращала диалоги прямо на площадке, в сценарии было слишком много болтовни. Мне кажется, после съёмок «Дуная» я стала писать лаконичнее.
Есть ещё негласное правило, которого мы всегда придерживались: нельзя, чтобы актёры начинали сцену сразу же после команды «Начали!», нужна пауза на входе. Такая же пауза нужна на выходе, поэтому кричать «Стоп!», как только прозвучала последняя в сцене реплика, тоже нельзя. Это потом спасает на монтаже.
Елена Трусова:
В одном из интервью вы говорили, что в диалоги нужно вдохнуть жизнь, они не должны быть искусственными. Именно поэтому, если вам нужен «какой-то очень специфический речевой донор», вы его ищите. Вы уже упоминали, что у вас много знакомых сербов, вы не раз были в стране и знаете язык. Расскажите, сколько времени у вас ушло, чтобы изучить особенности сербского менталитета и речи.
Любовь Мульменко:
Я ничего не изучала специально, это произошло само собой. За годы регулярных поездок в Сербию у меня накопилось так много материала, что пришлось мучительно выбирать — какую его часть использовать. Мне есть что сказать о сербах — и намного больше, чем поместилось в «Дунай».
Елена Трусова:
Давайте перейдем к кастингу. «Дунай» — это история молодой москвички, которая поехала в Белград и встретила там свою любовь. Тизер вы снимали весной 2019 года в Белграде, и там главного героя сыграл другой актер. Какие качества и отличительные особенности вы искали в актере на роль Неши?
Любовь Мульменко:
Сначала я думала, что буду выбирать из русскоговорящих сербских актеров. Но очень быстро стало ясно, что русский там знают два с половиной человека, и они не подходят. Тогда я отменила языковой фильтр и начала расширенный поиск.
В тизере снялся Владимир Гвойич, прекрасный актер, который сыграл в итоге Уроша, друга Неши из деревни. А Нешу сыграл Неша Васич, который в тизере был в роли Дуле. То есть произошла такая круговая рокировка.
В сценарии главного героя звали Огнен, в Нешу я его переименовала, чтобы моему непрофессиональному актеру было легче отзываться на игровое имя. Главной героине Вере я тоже дала имя актрисы Нади — за компанию.
Елена Трусова:
С Валерием Тодоровским вы уже работали над проектом «Гипноз», только в других ролях. Как вам работалось с ним в этот раз, уже как с продюсером?
Любовь Мульменко:
Валерий Петрович очень деликатный и осторожный советчик. Воспользоваться его советом или нет — исключительно твоё дело, давить не будет. Например, он с самого начала предлагал мне вырезать блок Нешиной поездки в деревню к родителям — сначала из сценария, потом из монтажа. Но это одно из самых любимых и важных для меня мест в фильме, так что я готова была пожертвовать чем угодно, но не деревней.
Тодоровский честно высказывает свое мнение, но всегда помнит, что это не его фильм, а твой. Это очень ценное продюсерское качество.
У режиссеров-дебютантов бывают разногласия с продюсерами на монтаже, когда те пытаются улучшить фильм, уберечь неопытного автора от ошибок. Но на первой картине очень важно дать человеку совершить его собственные ошибки.
Елена Трусова:
Еще немного о теме фильма. Современный человек постоянно от чего-то зависит — от работы, всевозможных дел, гаджетов, соцсетей, иногда хочется вырваться из этого всего, как этого хотела и главная героиня истории. Но свобода эта оказалась мнимой и условной. Каждый герой фильма по-своему несвободен. И в чем для вас заключается свобода?
Любовь Мульменко:
Свобода — это возможность делать со своей жизнью то, что ты хочешь здесь и сейчас. И в этом смысле Надя свободна, она решительно совершает свои выборы: решила — осталась, решила — уехала. Можно поспорить о том, кто свободнее: громкие, спонтанные сербы, которые так много говорят о свободе, или тихая Надя. Сербский вариант свободы в «Дунае» — жить одним днем, стараясь не думать о том, что тебя ждет дальше. Но такие люди не выбирают, они, скорее, уклоняются от выбора.
Елена Трусова:
Какие у вас чувства перед представлением своего уже режиссерского проекта на фестивале Кинотавр в Сочи?
Любовь Мульменко:
Мне страшно! Это как отвести ребенка в детский сад: вот он жил себе дома, и его все обожали, а тут попал в коллектив, где другие дети могут его обидеть. Я уже показывала фильм своим друзьям — режиссерам, монтажерам, операторам, продюсерам, критикам. Они его, за редким исключением, поняли и полюбили, и мне стало спокойнее. С одной стороны, это такая френдли фокус-группа, с другой — все они люди прямые и не склонны симулировать симпатию.
Елена Трусова:
Знаю, что вы решили не тянуть и сейчас готовите сценарий своего второго режиссерского проекта…
Любовь Мульменко:
Да, я уже дописала его. На сей раз действие происходит в России, и я ощущаю этот фильм как второй дебют, потому что с русскими актерами и на сто процентов русской группой я ведь раньше не снимала.
