МЕНЮ
4 июня в рамках международного кинофестиваля Пример интонации в Севкабель Порту прошел показ фильма «Узлы» Олега Хамокова. Режиссер, выпускник мастерской Александра Сокурова в Кабардино-Балкарии рассказал ПрофиСинема, почему для своих работ он выбирает архетипические сюжеты, про символы в кино, особую любовь к своим персонажам, важность сильных визуальных финалов, работу с актерами на площадке и многое другое.
В российский прокат фильм «Узлы» выйдет 8 июня. Дистрибьютор – кинокомпания Пионер.
Елена Трусова:
Начну издалека. Мастерская Александра Николаевича Сокурова в Кабардино-Балкарии стала местом потрясающего кинематографического старта для многих режиссёров. Вы изначально учились на актера, почему решили попробовать себя в режиссуре и как попали в мастерскую?
Олег Хамоков:
Когда я поступил на актерское мастерство, то сразу понял – это не мое, зависимая от чужой воли профессия. Мне хотелось быть причастным к кинематографу, но с другой стороны – а именно контролировать процесс создания фильмов. Причем театральная режиссура мне оказалось не близка, так как спектакли могут меняться, а кино остается неизменным.
Сначала я планировал поступать во ВГИК, а до этого работал на телевидении, снимая отдельные проекты. Потом узнал, что приезжает Александр Николаевич и будет вести мастерскую. Я бросил все, уволился с работы и погрузился в учебу.
Елена Трусова:
Слышала такую фразу про ваш курс – «В университете студентов Сокурова называли сектантами». Как вы вспоминаете своё обучение, что самое первое приходит в голову?
Олег Хамоков:
На самом деле это полушуточная история, да и фраза. Мы учились в университете классического типа и сильно отличались от других – типичных – студентов. Руководство университета уделяло нашему обучению особое внимание и выделяло много финансов: для нас был освобожден отдельный этаж в корпусе, оборудованы специальные залы и даже сделан свой кинотеатр, где на большом экране мы бы могли спокойно смотреть кино. Возможно, этим мы вызывали раздражение у других студентов. Поэтому нас и назвали сектантами, а мы не обижались.
Елена Трусова:
Обычно свои дебюты режиссеры снимают на темы, которые их особенно волнуют, зачастую истории получаются очень автобиографичные. В своей дипломной работе «Антигона» вы обратились к древнегреческой трагедии, в «Узлах» в основе сценария – легенда из адыгского нартского эпоса. Почему вам интересны такие мифологические истории?
Олег Хамоков:
Я абсолютно уверен, что человечество с древнейших времен и по сей день не изменилось в своих основах. С учетом поступательного прогресса человек уверен, что он особенный, недосягаем в своем развитии и может свысока смотреть на людей прошлых времен. Но, по сути, человеческая сущность с течением времени не меняется. Человек не отделим от своей природы, нашему виду присущи определенные черты, триггеры, свойства, которые дают способность мыслить, выживать, существовать. Эти архетипы неискоренимы.
Все истории, которые я снимаю, могут происходить не только на Кавказе. «Антигона», например, может случиться и в Северной Америке. Нартский эпос также, как оказалось, близок многим людям. После показов «Узлов» ко мне подходили зрители и говорили, что я снял кино про их жизнь.
Моя главная задача – рассказывать эти истории с уважением к человеку, к его природе.
Поэтому я все время возвращаюсь к этим древним сюжетам, там нет ничего излишнего. Это важно еще и потому, что в настоящее время за «формой», которую возвели в культ, зачастую теряется «содержание».
Елена Трусова:
В фильме «Узлы» особая цветокоррекция, которая создает эффект призрачности. Потрясающий солнечный свет в течение всего фильма как будто пытается сгладить углы, шероховатости, сделать теплее семейную драму, разворачивающуюся на экране. Добивались ли вы специально соответствующего эффекта?
Олег Хамоков:
Да, именно так. Это моя позиция как автора: я не ненавижу своих героев, какие бы они ошибки не совершали. Причем я пытаюсь их отговорить от этих ошибок, предложить варианты выхода из сложных ситуаций, направить их взгляды на прекрасное небо и солнце. Но даже этого не хватает: они зрячие, но не видят, они слышащие, но не слышат.
Сегодня чаще встречается нарратив грешности человека. Сам же я считаю, что само понятие «человек» – звучит гордо.
Елена Трусова:
Меня поразило, насколько в фильме Дина старается найти связь между ними, даже несмотря на то, что они такие разные. Почему героиня это делает так отчаянно?
Олег Хамоков:
Она сирота, он тоже рано потерял родителей. Их некому было наставить на путь истинный, поэтому они путем наития сами воспитали себя.
В Дине много женской энергии, которая символизирует жизнь. Женщина всегда стремится сохранить во что бы то ни было – дом, отношения, потомство и так далее. Даже несмотря, что отсутствует, например, любовь, о чем говорит героиня.
У нас есть пословица: если орел бьет добычу слишком много раз, то в конце концов ломает себе крыло. Это стало справедливым для обоих героев фильма.
Елена Трусова:
Но главный антагонист в истории все-таки дом?
Олег Хамоков:
Верно. Бездушный дом смог сломать обоим героям судьбу без единого воздействия на них. Это стало возможным потому, что гордыня присуща им обоим и они не могут преодолеть ее на протяжении всей истории. В итоге они, как бы это парадоксально, не звучало, достигают желаемого – но какой ценой?.. Он хотел построить огромный дом и стать известным на все село – он это сделал, она мечтала о своем доме – и осталась в нем одна.
Елена Трусова:
В финале на экране появляется гора в призрачно-желто-розовом свете…
Олег Хамоков:
Это Эльбрус. Его вершина прекрасно видна как раз из дома героев фильма. И в один из дней он именно так открылся – во всей красе. Это редкое явление, так как Эльбрус чаще закрыт облаками.
Изначально мы не снимали его статичным кадром и должны были вставить панораму горы совсем в другом месте фильма. Но затем стало понятно, что нам нужен сильный визуальный финал. И, по-моему, Лика Саральп, дизайнер и, по совместительству, дочь художника по костюмам Мадины Саральп предложила завершить фильм именно кадром горы.
Этот символ – Эльбрус – не ставит точку в истории, а как будто продолжает ее, дает надежду на будущее: в каждом из этих домов возможно построить нечто лучшее, не повторяя судьбу героев фильма. И она, как будто говорит нам, какими бы большими мы в своем высокомерии не строили дома, они не станут выше и красивее, чем эта гора.
Елена Трусова:
По сути, каждый режиссер с началом работы изобретает свой особый кинематографический язык и стиль. Как бы вы могли описать свой?
Олег Хамоков:
Для меня в начале работы над любым фильмом важно почувствовать его энергию. Когда приходит время уже осязаемого опыта, то я начинаю ощущать его температуру и представляю, как все должно выглядеть на экране. В фильме «Узлы» много внутрикадрового монтажа и длинных кадров, где я не мешаю актерам раскадровками, а даю почувствовать полную свободу на площадке.
Мне не хотелось бы замыкаться на каком-либо едином стиле. Многое в том числе зависит не только от истории, но и от жанра. В каждом жанре есть свои правила, цели и задачи. И мне интересно попробовать себя во всем – в комедии, в драме, в спортивной драме и других жанрах. Для меня работать в кино – не труд, а удовольствие.
Елена Трусова:
В фильме потрясающие актерские работы. Как вы нашли своих актеров, есть какая-то интересная предыстория вашего сотрудничества?
Олег Хамоков:
Роль Дины была написана специально под Светлану Мамрешеву. Я могу один раз увидеть человека, и его образ будет вертеться в моей голове до тех пор, пока все мысли не оформятся в сценарий. То же самое произошло и с проектом «Антигона» и актрисой Заирой Ширитовой. Но все происходит подсознательно, этот процесс невозможно контролировать.
А что касается Роберта Саральпа – то это последний человек, которого я видел в роли Берда. В жизни он очень мягкий и добрый человек, с выразительными глазами и тихим голосом, полная противоположность главного героя. Но он хотел попробовать, и его пробы оказались потрясающими, к тому же у него очень интересный профиль лица – чистая поэзия.
Елена Трусова:
Расскажите о вашей работе с Александром Николаевичем. Был ли он на площадке?
Олег Хамоков:
Да, он как художественный руководитель проекта периодически приходил на площадку. Съемки разделились на два этапа – 15 дней в Кабардино-Балкарии, а затем на Ленфильме, где как раз появлялся Александр Николаевич. Он охотно откликался на мои вопросы, помогал в съемках, в чем-то даже пришлось изменить сценарий, убрать некоторые сцены.
Елена Трусова:
Фильмы, снятые на Северном Кавказе, безусловно отличаются от другого российского кино, особенно снятого в столице. Это такой уникальный по своей сути и художественному выражению кинематограф. Здесь, на Примере интонации, представлен ещё один регион России - уральский режиссер Антон Елисеев показал свой фильм «Русские сны». В чем, на ваш взгляд, важность децентрализации кинематографа?
Олег Хамоков:
Каждый регион сейчас пытается представить себя, заявить о себе, но для этого нужно приехать в Москву и обратить на себя внимание – это долгий и непродуктивный процесс. Потому децентрализация кинематографа очень важна – чтобы в регионах появились хотя бы небольшие киностудии. Ведь каждый регион уникален в своем роде. Нам нужно разное кино, как минимум, потому что нам всем необходимо знакомиться друг с другом, изучать друг друга. Да, Россия – большая, но представляет одно культурное пространство. Нужно дорожить этим.
Елена Трусова:
Самое сложное для молодых режиссеров – найти финансирование. Также вы вместе с Бесланом Закуреевым, в свое время, основали в Нальчике фонд поддержки кинематографа Южный полюс по подобию Примера интонации.
Олег Хамоков:
Да, мы создали фонд сразу после окончания обучения, и даже пытались через него подавать проекты в Минкульт, в числе которых был и «Разжимая кулаки» Киры Коваленко. Но не сложилось, и я теперь понимаю, что немаловажную роль здесь играет вопрос репутации и бэкграунда, поэтому получить финансирование непросто.
Елена Трусова:
У вас есть проекты и готовые сценарии, для которых необходимо только финансовое подспорье?
Олег Хамоков:
Их много. Только сейчас у меня лежат сценарии, на разных этапах готовности, четырех проектов – вестерн, комедия в стиле «Кентерберийских рассказов», фэнтези также на основе нартского эпоса и проект «Остров гнома», над которым я начинал работать еще до «Узлов».
Елена Трусова:
Вы один из немногих выпускников, кто остался в Нальчике. Планируете продолжить снимать там?
Олег Хамоков:
Мне хотелось бы остаться и снимать кино в Нальчике, я люблю свою родину, но не исключаю возможности поработать где-то еще.
