МЕНЮ
В 2024 году режиссер Надя Гольдман, автор фильма-лауреата многочисленных фестивалей «Полынь-25», на студии Шаровая Молния продолжает работу над своим следующим проектом – «Мартины коленки».
В интервью корреспонденту портала ПрофиСинема Гольдман рассказала, откуда черпает идеи и вдохновение для своего творчества, чем «Мартины коленки» будут отличаться от всех остальных ее проектов, про учебу во ВГИКе и школе-студии ШАР, про визуальную составляющую ее работ и многое другое.
Елена Трусова:
Вы сейчас работаете над фильмом «Мартины коленки», изначально хронометраж был 13 минут, но в итоге увеличился за счет продолжения истории. Как появилась идея этого фильма и почему вы решили расширить ее?
Надя Гольдман:
Во время работы над предыдущим фильмом «Полынь-25» я поняла, что мне хочется больше фокусироваться не на действии, а на созерцательной стороне истории, уделять внимание не развитию сюжета, а его медленному течению, отдельным бытовым мелочам или эпизодам. Захотелось показать достаточно обыденные, повседневные, простые вещи, к примеру, как человек двигается, кладет руку на плечо, гладит лицо и так далее. Мне захотелось понять, как это работает в анимации, где зачастую принято делать ставку на движение, а не на крупные и долгие планы.
Именно тогда я поняла: мне нужна история, где сюжет не должен выходить на первый план. Я вспомнила, что читала роман Харуки Мураками «Послемрак», действие которого происходит в Токио в течение всего одной ночи – девушка и парень встречаются в ночном кафе и разговаривают. Это форма оказалась идеальной для моего будущего проекта.
В процессе проработки сюжет и мир персонажей развивался, а по мере того, как я переходила от сценария к прорисовке персонажей, приходилось что-то менять или добавлять, поэтому история расширилась до 23 минут. Производство фильма – это для меня живой процесс, который останавливается только в момент выхода на экран.
В «Мартиных коленках» Марта и Макс знакомятся в кафе «Встреча» и вместе проживают там целую ночь. Сюжет строится лишь на том, что они сначала сидят в кафе, а потом прогуливаются по близлежащему пляжу.
Елена Трусова:
Неслучайно кафе, в котором встречаются главные герои, называется «Встреча», как у вас возникают образы локаций для ваших фильмов, созвучны ли они определенным реальным местам?
Надя Гольдман:
Я сама из Адлера, и кафе «Встреча» – одно из знаковых мест нашего города, куда я часто ходила в детстве. И в целом прибрежный город и пляж – все отсылает к моим детским воспоминаниям, к тому старому Адлеру, еще до прихода сюда Олимпиады 10 лет назад. В процессе работы над сценарием во мне возникли ощущение теплой грусти и желание включить воспоминания о городе и тогда еще пустых пляжах в повествование.
Елена Трусова:
Расскажите про других персонажей истории, среди которых есть не только люди.
Надя Гольдман:
Среди других персонажей истории – официантка, ночной посетитель, а также семья маленьких человечков и другие герои. Они неожиданно и, скорее, интуитивно появились в моем сознании. Когда я работаю над очередным проектом, то делаю заметки из своих повседневных мыслей и наблюдений, а они затем складываются в историю.
Елена Трусова:
Жанр «Мартиных коленок» определен как абсурдная сказка. Как сочетаются в фильме элементы абсурда и сказки? Учитывая, что там есть и лиричная история взаимоотношений персонажей, есть ли здесь элементы других жанров?
Надя Гольдман:
Есть элементы и мелодрамы, и романтической комедии. Мне показалось, что жанр абсурдной сказки – это идеальное, емкое описание для данной истории, потому что все, что происходит в кафе, не поддается логике и будто бы во сне. За это отвечают в основном второстепенные герои.
Для меня все кафе «Встреча» является метафорой внутреннего мира героини, в который затем вторгается второй главный герой – Макс. А сказка – это отчасти потому, что между ними случается чудо – они встречаются, между ними зарождается чувство дружбы и любви.
Елена Трусова:
Судя по описанию, это история про то, как случайности или отдельные встречи могут изменить наши жизни. Насколько это личная история?
Надя Гольдман:
Со мной такого не случалось, но мне близка идея того, что каждый человек, который встречается на пути, важен. Нужно быть внимательными к окружающим нас людям, каждый привносит в нашу жизнь определенный опыт. И даже незначительная встреча может серьезно повлиять на всю дальнейшую жизнь.
Елена Трусова:
Какое изобразительное и цветовое решение вы выбрали для фильма? Мне показалось, что по цветам это очень близко вашей предыдущей работе «Полынь-25».
Надя Гольдман:
Да, действительно близко. Потому как «Мартины коленки» для меня стали своего рода идейным продолжением фильма «Полынь-25». Как я уже говорила ранее, именно в период работы над «Полынью-25» я придумала сценарий своего следующего проекта. Однако в «Мартиных коленках» в дизайн персонажей и окружение я пыталась добавить еще большей реалистичности, вещественности.
Елена Трусова:
Если говорить о картине «Полынь-25», то это очень значимый для вас фильм, вы делали его 5 лет. Сначала он был черно-белый, но затем вы его чуть ли не полностью переделали. Расскажите, как вы пришли к такому решению?
Надя Гольдман:
Когда «Полынь-25» я делала черно-белой, то поняла, что эта условность рождает отстраненность от происходящего, поэтому для установления связи со зрителем я решила добавить цвет.
«Мартины коленки» я стараюсь и визуально, и при помощи анимации сделать более кинематографичным и реалистичным, но цветовая палитра все-таки сказочная.
Елена Трусова:
Не раз слышала мнение, что «Полынь-25» – это «женское» кино, однако другие говорят, что гендер совсем не при чем, важный посыл этой истории в том, чтобы обратиться к своему внутреннему Я, не искать себя в других людях. Что вы сами вкладывали в это кино?
Надя Гольдман:
Я не сторонник классификации на «женское» и «мужское» кино. Когда я делаю фильм, то не задумываюсь о своем гендере.
В «Полыни-25» я не пыталась показать, что проблема, о которой идет речь, – только лишь проблема женщин. Если поменять главного персонажа на мужчину, то суть не изменится.
На одном из фестивалей мне даже задали вопрос: «Каково быть женщиной в анимации в России?» А я никогда и не задумывалась над этим...
Елена Трусова:
Фильм «Полынь-25» стал для вас поистине поворотным проектом, он не только отличается уникальным исполнением и стилем, визуальной составляющей, но и был отмечен на множестве фестивалей.
Надя Гольдман:
Я бы не сказала, что именно поворотный проект, скорее, проект, который стал для меня большим шагом в творчестве.
По своему творческому пути я следую прямо, постепенно развиваясь, но продолжая сохранять внутри себя те ценности, которые зародились во мне еще в студенческие годы и которые я отражала и отражаю в своих работах.
Однако над «Полынью-25» я работала долго, и он стал знаковым для меня – это первый проект, который я сделала не в рамках обучения. Идея фильма пришла сразу после окончания университета – мне захотела сделать фильм о страхе вступать во взрослую жизнь.
Первый сценарий ограничивался только историей маленькой девочки, которая пытается найти дорогу домой. Однако из-за того, что производство было отложено из-за недостатка финансирования, тема страха маленькой девочки стала для меня неактуальной, мне захотелось добавить в историю линию со взрослой девушкой.
Елена Трусова:
Давайте немного поговорим про то, как вы пришли в анимацию. В 2012 году вы окончили ККТиМ ВГИК по специальности «Художник театра», 2017 году – ВГИК по специальности «Режиссер анимации и компьютерной графики», а в 2019 году – Школу-студию «ШАР» по специальности «Режиссура анимационного кино». Каким стал для вас каждый из этих периодов в обучении?
Надя Гольдман:
Когда я перебралась из Сочи в Москву, то хотела быть театральным художником, но не поступила в художественное училище памяти 1905 года. Так как возвращаться в Сочи я не планировала, то поступила в колледж при ВГИКе. Я обучалась на специальности «Художник театра», но фактически нас обучали анимации. Так что можно сказать, что в анимацию я попала случайно.
Сначала анимация меня совсем не захватила, но, учитывая, что я попала в очень творческий коллектив, то со временем загорелась этой работой. И когда пришло время выбирать обучение после колледжа, несмотря на то что изначально я планировала себя попробовать в игровом кино, я решила выбрать специальность режиссера-аниматора во ВГИКе. Я рада, что попала в мастерскую Валентина Алексеевича Ольшванга, он очень трепетно и аккуратно относится к своим студентам. Он попытался в каждом из нас – всего в группе было 13 человек – найти что-то уникальное, помочь нам раскрыться, найти свои темы, не навязывая при этом свое мнение. Мои однокурсники до сих пор являются для меня людьми, которым я безгранично доверяю, с которыми я могу обсудить все свои проекты.
И если во ВГИКе основной упор делается на теорию, то в студии ШАР – на практику. В ШАРе каждый студент полностью поглощен работой над своим проектом. У меня получился полный набор знаний – и теоретических, и прикладных.
Елена Трусова:
Кто из ваших преподавателей, коллег, возможно, сокурсников или друзей оказал на вас и ваше творчество сильное влияние?
Надя Гольдман:
На мое творчество оказал влияние мой любимый режиссер анимационного кино Прийт Пярн, но я с ним лично не знакома. А также Игорь Ковалев и один из мастеров ШАРа Светлана Филиппова, которая очень бережно направляла студентов в их работе. Ее курс очень помог мне.
Для меня имеет большее значение, что у нас есть одно общее комьюнити, через которое мы обмениваемся советами и мнениями.
Елена Трусова:
Расскажите про ваши первые фильмы «Боль», «Игра в людей», «Мне хочется», как вы к ним пришли, через какие творческие искания и эмоциональные переживания?
Надя Гольдман:
Во время работы над «Болью» я страдала от панических атак и в целом была жутким ипохондриком. И именно поэтому мне хотелось сделать проект про ипохондрию. Мне казалось, что если я сделаю подобный фильм, то сама освобожусь от этого, эта работа станет своего рода терапией для меня. Но в процессе тема и посыл полностью изменились – это фильм про девушку, которая страдает от любви, и никакие медикаменты здесь не помогут.
Картина «Игра в людей» складывалась из отдельных мозаичных образов, которые я по традиции вношу в свои заметки. Мне хотелось сделать фильм-путешествие, в процессе работы я читала роман Людмилы Улицкой* «Казус Кукоцкого», в котором у одной из героинь начинается деменция и своеобразно описано это состояние. Мне захотелось попробовать отразить это странное, потустороннее состояние и в фильме. Потом я стала читать «Доктора Живаго», там есть сцена в поезде, где москвичи во время революции пытаются покинуть столицу, она очень живописно представлена, и я захотела нечто подобное изобразить в своей картине. В этой же книге доктор Живаго пишет книгу под названием «Игра в людей», так же называлась наша игра с подругой в детстве. Поэтому круг замкнулся, и я решила именно так назвать фильм.
А проект «Мне хочется» случайно ко мне попал. Леонид Шмельков изначально работал над ним, этот короткометражный фильм по стихотворению Цветаевой должен был входить в альманах работ по стихам поэтов Серебряного века. Я сделала этот проект во время работы над «Полынью-25».
Елена Трусова:
Вы сейчас полностью поглощены работой над «Мартиными коленками»? Или все равно задумываетесь о следующих проектах?
Надя Гольдман:
Я всегда задумываюсь о будущих проектах и не перестаю делать заметки. У меня уже есть несколько идей, не знаю, будет ли реализована хоть одна из них либо они в итоге объединяться в один фильм.
Но сейчас мне, действительно, важно доделать «Мартины коленки». Особенным этот проект для меня является еще и потому, что здесь я впервые решила использовать диалоги. Это для меня новый шаг в творчестве. Недавно я посмотрела фильм «Убийство китайского букмекера» Джона Кассаветиса, и мне очень понравилось, как он снял диалоги – камера следит не за говорящим человеком, а за его руками, позой, окружающей обстановкой. Все это создает особую атмосферу.
Также фильм связан с молодым человеком, в которого я была влюблена, когда я писала сценарий. Но мы с ним уже расстались, поэтому завершение работы над проектом станет и окончательной точкой в нашей истории.
