МЕНЮ
В 2025 году в российский прокат выходит игровой фильм Александра Кибкало «Инициация» от киностудии Дорога времени. Это картина о молодом ученом, который вдруг начинает чувствовать влияние Высших Сил и открывает в себе ранее скрытые способности. Режиссер и сценарист рассказал в интервью о зарождении идеи фильма и ее воплощении, о своей философской концепции, которую он отражает в киноработах, а также об устройстве Мироздания, влиянии на его творчество картин Андрея Тарковского и многом другом.
Корреспондент:
В этом году в прокат выходит ваш фильм «Инициация». Расскажите про путь идеи этой картины до воплощения на экране. Почему вы решили взяться за такую непростую тему, и как проходила работа над сценарием — ведь вам надо было сложные философские темы трансформировать в киноформу и кинообразы.
Александр Кибкало:
Я думаю, что в моем интересе к философии заключается вообще моя специфика как автора и режиссера. И дело вовсе не в философском факультете МГУ, который я окончил. Там больше учили критике чужой философии, которую давали очень дозированно. Нет, просто есть люди, у которых с юности есть склонность к абстрактному мышлению, к постановке предельно общих вопросов. Но в кино мы зависимы от тех, кто дает деньги. Потому приходилось не раз подавать заявки на проекты, темы которых не очень тебе лично интересны, но проходимы. И все же большую часть фильмов я старался развернуть таким образом, чтобы мои представления о сущем и смысле пребывания человека на земле донести до массового зрителя. В этом и заключается специфика фильмов киностудии Дорога времени. Мы создали довольно много картин, в которых присутствуют размышления на общефилософские темы. Например, фильмы «Практика преодоления», «Разум побеждает смерть», «Цифровизация души», «Игры со временем» и другие.
Корреспондент:
Давайте поговорим подробнее о вашей киностудии Дорога времени. Она основана в 2003 году. Расскажите предысторию создания компании. Чего удалось добиться за более чем два десятилетия работы?
Александр Кибкало:
Я создал студию «на осколках» моей родной, развалившейся после давления РПЦ Центральной студии документальных фильмов. Именно РПЦ захватила в результате долгих интриг и давления здание студии, полностью оборудованное под кинопроизводство.
Всю историю Дороги времени можно свести к тактике маневрирования между обязательными темами от Департамента кинематографии, и поиском возможностей снимать что-то свое. Мы старались ориентироваться на актуальную проблематику — например, снимать кино про новые технологии коррекции здоровья, которые явно востребованы временем. Взаимодействовали с учеными-новаторами, чтобы предвидеть, какие технологии потребует от нас будущее. Например, с Петром Петровичем Гаряевым, исследовавшим темы торможения старения и регенерации удаленных органов, которого шельмовала официальная наука, а теперь многие считают гением.
Второе направление работы киностудии — это линия РЦСДФ, которая была нацелена на создание «спрессованных образов времени», то есть хроники эпохи. Ведь хронику можно снимать по-разному. Можно распыляться, снимать все подряд, а можно собирать грани реальности в некие компактные образные структуры, используя возможности кино. Чтобы создать такой образ, нужно концентрироваться на сущностном, на том, что характерно именно для данного времени. Отбирать в качестве героев значимых типажей, в облике и риторике которых отражается колорит эпохи; отражать исторически значимые события, и так далее. Этим мы тоже занимались. Наши фильмы как капли, в которых сконцентрированы срезы времени. Самый яркий из таких фильмов — «Поэтика развала» (2005 год).
Корреспондент:
Думаю, что вы согласитесь с тем, что значительную часть продукции документального кино можно отнести к жанру кинопублицистики, а не «чистого» кино… У вас ведь немало таких картин.
Александр Кибкало:
Я же с этого начинал. Мой первый фильм «День откровения» был, по сути, первым на закате СССР жестким социально-политическим фильмом. Его тогда некоторые критики назвали «первым отечественным антисоветским». Это неправильно. Он отразил потребность пассионариев в изменениях. Только и всего.
Да и затем я нередко касался острых тем. Это фильмы «В ожидании исхода», «Философическая прогулка», «За все бы Родина простила…» и другие. Но затем это окно свободы постепенно закрылось... Однако теперь проявились важные социальные темы глобального, международного звучания. О «глубинном государстве», о конспирологии, о теневых структурах управления мы говорили еще в 90-е. Например, в фильме «Апология огня» (1995 год) об этом вещал с экрана Александр Дугин, который стал теперь весьма значимой фигурой. Нас никто тогда не слушал. Да и нам не верилось тогда, что этот зловещий «новый мировой порядок» так быстро приблизится. Но он уже на пороге. Потому надо продолжать борьбу за освобождение человечества от подступающих все ближе цепей рабства — в форме ли тотальной вакцинации непроверенными и опасными препаратами, всеобщей цифровизации и других негативных новаций. Мы не раз касались этих тем. В фильме «Правильная пирамида», например. И особенно — в документально-игровой картине «Четвертый Уицраор, или метаистория государства российского», поставленной по мотивам книги Даниила Андреева «Роза Мира».
Конечно, я всегда ощущал потребность создать «чистое» кино, построенное на кинообразах, творчески и художественно отобразить реальность, как это делают, например, мои коллеги Андрей Осипов, Сергей Дворцевой и ряд других. Но стремление высказаться и поделиться мыслями перевешивало.
Корреспондент:
Можно ли считать, что эти документальные фильмы послужили для вас мостиком перехода в игровое кино?
Александр Кибкало:
Я с самого начала ощущал, что методов документального кино для выражения моих мыслей и позиций недостаточно. Потому нередко вводил в картины актеров — иногда таким образом, что мало кто догадывался, что в фильме снимался актер, — как в той же «Правильной пирамиде». Это картина о либерале, который через 20 лет переосмысливает период либеральных реформ, в подготовке которых принимал участие. Большинство зрителей приняли героя Бориса Токарева за подлинного участника демдвижения. Но я просто нужным образом использовал эпизод из другого игрового фильма с его участием, где его топчут омоновцы за участие в митинге.
Я постепенно выходил на симбиоз двух стилистик, старался добиться органичности в их слиянии. Таким образом оказалось возможным сказать о многом. Очень сложен был сценарий того же «Четвертого Уицраора». Но там было высказано несколько очень важных вещей, даже неких предвидений, которые сейчас воплощаются в реальность. Например, о том, что страна вновь окажется в окружении враждебных стран и что государству придется трансформироваться в сторону большей жесткости и ограничений свобод, чтобы выстоять.
Корреспондент:
Основана ли философичность ваших фильмов на каком-то строгом философском фундаменте? И что за философию вы проводите в массы? Есть ли концепция?
Александр Кибкало:
Да, конечно. За годы теоретических изысканий у меня сложилась определенная система взглядов, касающаяся возникновении Бытия и человека, механизмов и алгоритмов, через которые осуществляется жизнь Большого Космоса как глобальной инженерной системы. Она, конечно, постоянно дополняется и углубляется. Наша с Любовью Гординой книга «Доктрина ноосферной цивилизации» (2012 год) зафиксировала только одну из стадий формирования этой концепции. Сейчас на подходе моя главная книга, где я изложу всю концепцию в полном объеме. Дело в том, что мировоззрение — это зрение цивилизации. Без него оно слепо, обречено блуждать в потемках. Что, собственно, и происходит в течение тысячелетий. Как выразился в своей книге мой товарищ, философ Геннадий Бичев, «человечество без мировоззрения подобно путнику, вышедшему на маршрут без карты местности». И потому одна из главных моих целей в кино и философии — расширение сознания людей, пробуждение глобального мышления, попытка привлечь внимание управляющих структур к этой теме.
В определенном смысле, люди, которые ведут наш мир, они как бы незрячие. Они руководствуются в основном сиюминутными интересами, по преимуществу экономическими и геополитическими. Они не способны предугадывать последствия тех или иных своих решений.
Существует незыблемая философская триада: мировоззрение — мать идеологии; политика — практика идеологии. Идеологию нельзя высосать из пальца, она рождается из мировоззрения. Идеология — это описание пути, по которому вы хотите идти. А у нас в Конституции записано, что у России не должно быть идеологии. Незнание законов Бытия порождает ошибочные решения. Если в вашем мировоззрении, например, отсутствует понимание одного только закона бинарности, то управляющая структура обречена совершать ошибки. Бинерами пронизано как мироздание, так и вся жизнь социума. Тоталитаризм — демократия; национализм — космополитизм; мир — война. Это все бинеры. Мудрый правитель стремится разрешить любую противоположность через уравновешивающую составляющую, или то, что называется мерой. Лишенный мудрости правитель шарахается из крайности в крайность: например, от экономики, жестко регулируемой, к экономике рыночной, от мира к войне, и так далее. И это только один из законов. А их ведь много. Вот почему пока мы обречены плыть по воле волн, то и дело попадая в буруны.
Корреспондент:
А почему, на ваш взгляд, государство не поддерживает кино, в котором ставятся вот такие общие вопросы? Разве вам госструктуры не предоставляли возможности высказаться?
Александр Кибкало:
В основном получалось так, что я сам разворачивал темы картин, на которые давались субсидии, в нужную мне сторону. И я благодарен Министерству культуры, что мне такую возможность оставляли. Лишь один раз дали подобную возможность напрямую. Правда, только поначалу. В 1999 году в творческом объединении Экран решили снять четырехсерийный фильм о пути человечества, пройденном им за два тысячелетия. Проведя кастинг, они выяснили, что есть лишь один режиссер с философским образованием. Меня пригласили в проект. Я написал сценарии всех серий и сделал пилотный фильм. Именно его название — «Дорога времени» — дало мне импульс назвать так и свою киностудию. И вроде бы поначалу первый фильм одобрили. Но потом начались непонятные интриги, связанные с непониманием, редактурой масштаба задачи. Я вынужден был покинуть проект. После моего ухода они пробовали других режиссеров, но в итоге проект был загублен. Никто это сериал в канун 2001 года так и не увидел.
Корреспондент:
Вы как-то уже отмечали, что эзотерические темы проще и лучше раскрыть именно в игровом кино. Это вы и попытались сделать в «Инициации». Был ли долог путь от сценария к реализации?
Александр Кибкало:
Увы, очень короток. Я знал, что, если я не сниму фильм от и до за три месяца, его вообще не будет. Я очень благодарен Святославу Капустину за то, что он решил поддержать этот проект, но у него на тот момент были весьма ограниченные возможности. Но, как сказал, кажется, Годар: «Чем меньше бюджет, тем изобретательнее должен быть режиссер». Экономия сказалась, например, на том, что я выступил и режиссером, и сценаристом, и исполнителем одной из эпизодических ролей.Часть сцен снималась в СПА курорте Кремниевы термы, принадлежащем Святославу Капустину, и его окрестностях — за счет этого удалось удешевить производство.
С момента зарождения идеи и до воплощения она сильно трансформировалась. Буквально за неделю до начала съемок я многое изменил в сценарии, переписал отдельные диалоги. Мне нужно было связать подтексты, установить четкую логическую связь между всеми сценами. Приходилось менять и дописывать отдельные сцены еще и потому, что изначально я рассчитывал на короткий метр, и бюджет, соответственно, был не для полного метра. Некоторые сцены менялись в процессе съемок, я переписывал их под конкретных актеров, в которых точно был уверен. Что-то менялось на озвучке и монтаже. Работа была непростой.
Корреспондент:
Вы как-то называли четыре темы, которые закладывали в сценарий. Можно о них поподробнее?
Александр Кибкало:
Да, мне важно было рассказать о нескольких главных вещах. Во-первых, о том, что мир на пороге глобальных изменений, и что он может подойти к фазе самоуничтожения — вследствие работы сил Тьмы. Во-вторых, важно было вывести на первый план героя с объемным, космическим, расширенным сознанием. Это заявлено в фильме с самого начала. Космичность сознания заключается прежде всего в осознании многомерности Бытия. Герой фильма живет сразу в двух мирах. Выход его сознания в тонкие миры и получение информации оттуда является для него привычной практикой.
В-третьих, мне хотелось показать, что реинкарнация — это не миф и не плод болезненных фантазий. Это закон Космоса. Движение героя к осознанию сути своей реинкарнации является одной из драматургических пружин фильма. И, в-четвертых, важно было обозначить, что и ныне рядом с нами живут хранители традиций древнего славянского посвящения, те, кто хранит святыни предков — славян, живших на этой же земле сотни тысяч лет назад. То, что нашу историю обрезали филистеры до двух тысяч лет — то есть, с внедрения христианства, — является чудовищной фальсификацией, преступлением с тяжелейшими для сознания народа последствиями. Потому для меня так важен был эпизод с прибытием героя в общину родноверов. Да, эти мысли могут быть близки далеко не всем. Кому-то они покажутся чуждыми и надуманными. Но я уверен, что все сказанное в фильме имеет под собой достаточные историософские и философские основания.
Все эти темы я пытался подать через внутреннее состояние героя, через его взаимодействие с новыми для него людьми, соответствующими его энергетическому возрасту. Именно они и начинают выводить его на дорогу главной реализации.
Корреспондент:
То, что фильм малобюджетный, сказалось на его качестве? Или вам удалось воплотить все, что было задумано?
Александр Кибкало:
Конечно, нет. Маленький бюджет повлиял прежде всего на недостаток красок, чисто изобразительных, киношных эпизодов. Фильм получился в основном диалоговый. Не было возможности впустить в него реминисценции, связанные с красотой киноязыка, дать больше иллюстративных ассоциаций. Также графику можно было сделать более качественную при наличии возможностей. Это ведь дорогостоящий продукт. А мне важно было предельно точно показать сам принцип перехода сознания человека из плотного мира в тонкий. Пришлось идти на определенные упрощения.
Корреспондент:
Некоторые вопросы и темы явно лежат не на поверхности. На что вы оставляете зрителю лишь намеки?
Александр Кибкало:
Полагаю, что в фильме есть некий второй план, но пусть зритель сам над этим раздумывает. Из более конкретных вещей — это недвусмысленная манифестация того, что существуют люди высокого энергетического возраста с расширенными сознанием. Это опять же проекция моих философских установок. В «Доктрине» мы, в частности, писали о том, что люди рождаются неравными из-за вселенского закона реинкарнации. И у каждого человека свой возраст монады, то есть души, свои энергетические накопления. Людей высокого энергетического возраста очень мало.
Эти темы не раз находили отражение в литературе, а потом и в кино. Онегин у Пушкина, Печорин у Лермонтова, Чацкий у Грибоедова, Фауст у Гете и так далее — почему эти люди чувствовали себя одинокими, или даже «лишними»? Потому что их духовный возраст был выше, чем у окружения. Их конфликт с обществом неизбежен. Главный герой «Инициации» именно такой человек, потому у него возникает конфликт с профессурой его ВУЗа. Сестра главного героя — одного энергетического возраста с ним, именно поэтому у них есть взаимопонимание, они связаны духовно. Она часто читает ему свои стихи, навеянные снами. В фильме я использовал стихи Ингвара Донскова, талантливейшего поэта, с которым меня связывают давние творческие отношения. У меня ведь есть еще одна страсть — авторская песня. У меня есть несколько песен, написанных на его стихи, и они ему нравятся.
Корреспондент:
Учитывая, что вы рассматриваете в фильме такие сложные темы, нужно ли зрителям быть подготовленными к просмотру? Опишите в целом вашего зрителя. Какова потенциальная аудитория «смыслового кино», и насколько она велика в России?
Александр Кибкало:
Я думаю, что эта аудитория достаточно велика. По крайней мере, она в разы многочисленнее, чем в советское время. Почему я так думаю?
В 1975 году я, будучи студентом философского факультета МГУ, пошел в кинотеатр посмотреть фильм Андрея Тарковского «Зеркало». Он шел всего в четырех кинотеатрах, зрителей на сеансах собиралось немного, и многие уходили чуть ли не на 20-й минуте. Я досмотрел до финальных титров, но мало что понял, — кроме того, что это вроде бы как поток сознания, то, о чем писали экзистенциалисты. Затем вышел «Сталкер», весь фильм будто прошел сквозь меня, но многие моменты я тоже не до конца осознал. Прошло время, прежде чем я дозрел до понимания замыслов этого выдающегося режиссера. Многие вещи нельзя понять сразу, а только когда получаешь определенные знания.
Наше дело — бросить зов. По закону вибраций, фильм привлечет своего зрителя. Потенциально аудитория очень большая, миллионы людей интересуется данной тематикой. Это не только образованные жители крупных мегаполисов, но и небольших городов и эко-поселений. Большинство из них не ходят в кинотеатры, на находя в их репертуаре работ, соответствующих их уровню потребностей.
После премьеры фильма многие зрители подходили ко мне, говорили о том, что для них было органичным войти в пространство картины и находиться в нем. Три человека — независимо друг от друга — сказали, что не заметили, как прошло полтора часа. Для меня это было важно. Я понял, что работа была проделана не зря, и зритель у картины есть. Хотя, правда, на него не так просто выйти. Не думаю, что нам дадут широкий прокат. Скорее, будет региональный, и весьма ограниченный.
Корреспондент:
Вы упомянули Андрея Тарковского. В отечественном кинематографе, пожалуй, только этот режиссер занимался темой времени, смысла жизни и другими философскими вопросами. Насколько сильно он на вас повлиял?
Александр Кибкало:
Думаю, что, если бы я даже не видел его фильмов, то все равно занимался бы тем же. Андрей Тарковский делал свое кино, уникальное по своему языку, по средствам выразительности. Бессмысленно его копировать. Для меня Тарковский близок тем, что он был также обуреваем желанием поделиться ощущением объёмности мира. Он очень осмысленно подбирал литературную основу для своих фильмов. Он брал именно то, что позволяло ему выйти на показ многомерности мира, на обозначение проникновения тонкого мира в наш. При этом он прекрасно понимал, что такое разность энергетических возрастов людей. Его «Сталкер» — это, опять же, тот, кто видит больше и дальше других, потому стремится вести их за собой, но натыкается на непонимание. В этом герой «Инициации» похож на сталкера Кайдановского.
Близок мне Тарковский и глубоким проникновением в истоки славянства, пониманием сакральности наших корней. На меня сильнейшее впечатление произвела новелла «Праздник» из фильма «Андрей Рублев», где потрясающе поставлена сцена древнеславянского праздника с варварским нападением воинственных неофитов христианства. В «Инициации» я по-своему коснулся этой темы.
Андрей Тарковский намного опережал свое время, но теперь время догнало его. В 60-е и 70-е мало кто понимал, почему, например, девочка в «Сталкере» взглядом сдвигает стакан на столе, и что за этим стоит. А теперь о телекинезе знают почти все, как и о многих других, еще более сложных вещах. Нужно будет искать адекватную образную систему, чтобы отразить такие феномены через кинообразы.
Корреспондент:
Вы отмечали, что сейчас в прокате переизбыток криминальных драм и триллеров, что «вдумчивому, интеллигентному человеку нечего посмотреть». Именно поэтому вы решили взяться за столь сложный жанр – мистико-философской драмы?
Александр Кибкало:
Сформировавшийся социальный монстр — «матрица» — сориентирована прежде всего на низы социальной пирамиды, на многочисленные массы людей невысокого энергетического возраста, у которых ориентация на саморазвитие и духовность не развиты в должной мере. Низкочастотные, примитивные зрелища, как и во времена римских гладиаторов, по-прежнему собирают толпы. Отличие лишь в том, что битвы гладиаторов завершались пролитием крови, смертью участников. Хотя и теперь нередко на рингах мы видим кровь и даже гибель бойцов.
Я не могу смотреть эти зрелища, особенно битвы женщин. Не думал, что капитализм доведет наше общество до такого падения. Женщины на рингах в кровь избивают друг друга, а толпа подзадоривает, орет — давай, давай! Это уровень животных, это говорит о крайне низкой духовности значительной массы населения. Но такие зрелища приносят деньги. Именно кровавые, полные сатанистического упоения фильмы приносят доход, их выходит бесчисленное количество. Мне обидно за многих, очень хороших артистов, которые вынуждены сниматься в этой дешевке, в бесконечных криминальных сериалах, потому что нет другой работы. Достойных проектов поразительно мало.
Проблема не только в отсутствии хороших сценариев. Нет общей направляющей воли на другие ценности, на «красивое, доброе, вечное». А потому нет и тех, кто эти ценности может воплотить. Я провел исследование, посмотрев около 40 короткометражных фильмов молодых режиссеров. Многие неплохо подготовлены профессионально, и могли бы делать достойные вещи. Но меня огорчила убогость мысли нынешнего поколения кинематографистов, бедность их внутреннего мира, ограниченность тем и посылов. Ведь каждый фильм должен быть посланием людям. Чтобы что-то говорить, нести в массы, нужно иметь в себе нечто ценное и весомое, значимое для всех. Если тебе нечего сказать, то зачем вылезать и светиться?
Корреспондент:
Какой должна быть поддержка «смыслового кино» на государственном уровне?
Александр Кибкало:
Было бы неплохо, если бы она была хотя бы минимальной, но ведь и этого нет. Андрея Тарковского в свое время поддерживали, — точнее, терпели, — потому как знали, что его смотрят за рубежом, что он достойно представляет страну на международных кинофестивалях. Для «смыслового кино» пока остается возможной лишь поддержка частных инвесторов.
Корреспондент:
У вас сложился плодотворный творческий тандем со Святославом Капустиным, с которым вы выпускаете уже четвертый фильм. С чего началось ваше сотрудничество и в чем вы находите творческие точки соприкосновения?
Александр Кибкало:
Я считаю, что наша встреча не была случайностью. С Омским землячеством я наладил связь еще в 2000-м году, тогда на нашу Центральную студию документальных фильмов пришел народный артист СССР Михаил Александрович Ульянов, и предложил снять документальную картину о развале российского села в период реформ. Одним из инвесторов фильма «За все бы Родина простила…» стал один из омских бизнесменов.
Всего мы сняли в Омской области семь документальных фильмов — о регионе и его людях. А со Святославом Капустиным меня познакомил писатель Михаил Речкин, который занимался изучением аномальных явлений. Мы совместно создали фильм «Озеро Данилово: погружение в тайну» — о мистическом ореоле, возникшем в связи с легендами о пяти озерах, расположенных в районе деревни Окунево. Фильм получился, и с тех пор мы со Святославом стали сотрудничать.
Корреспондент:
Есть ли у вас задумки следующих картин на данную тематику?
Александр Кибкало:
Идей очень много, да мало возможностей. Одна из них — сериал «Сакральный футбол» по моему одноименному роману. В нем футбол подается как проекция метафизического сражения сил Света и Тьмы. В 2018 году идеей его экранизации очень заинтересовался продюсер Виктор Глухов, но в 2020 году он погиб, и проект встал.
Также в планах снять фильм о Елене Рерих, которая изучала вопросы мироздания и возникновения человека, создала законченную уникальную космогонию. Сценарий я уже написал, и главную роль предложил Анне Ковальчук. Она снялась в моем короткометражном фильме «Сеанс», который можно рассматривать как тизер по отношению к полнометражному проекту, который, я надеюсь, все же состоится.
Корреспондент:
В конце прошлого года «Инициация» завоевала главный приз на Международном фестивале в Калькутте. Есть ли дальнейшие фестивальные планы у картины, планируется ли прокат в офлайн- и онлайн-кинотеатрах?
Александр Кибкало:
Я надеялся на более оптимистичную судьбу фильма. Мы отправили заявки на два десятка киносмотров, но многие европейские фестивали — в Испании, Италии, Македонии и других странах — отказали в показе. Похоже, что Берлин был более лоялен, пропустил фильм на финальный этап отбора. Но в программу все равно не вставил.
Я думаю, что в Европе просто не желают видеть такими русских людей: красивыми, одухотворенными, устремленными к познанию. Другим фактором стало отсутствие спецэффектов и привычной уже для многих эффектной зрелищности в нашем фильме. Но мы все же надеемся на дальнейшую фестивальную судьбу — отправим заявки на несколько российских фестивалей. В марте фильм будет представлен в конкурсной программе Кинофестиваля в Сан-Пауло.
Зрители смогут посмотреть фильм в нашем онлайн-кинотеатре «Димикандум», где мы будем выставлять именно «смысловые» фильмы. Я знаю, что изредка, но они все же выходят, и о них мало кто знает.
